Когда Дерябин появился в одиночке осенью 1841 года, он нашел избу сожженной, кладовые разграбленными, туземное жило брошенным. Искать виновных было некогда — наступала зима, надо было успеть до морозов построить жилье и сделать припасы. В небольшой роще по соседству нашли строевой лес, за неделю поставили избу, наловили рыбы. «Усердие, ревность и сметливость», как сказал Загоскин, помогли Дерябину выжить.

Со временем туземцы стали забывать об оспе, перестали приписывать ее появление приходу русских, возобновилась торговля. Теплая изба и приглашение к чаю настраивали на дружеский лад и завязывали знакомства. И вскоре у стен одиночки то и дело слышались приветственные крики приехавших туземцев: «Дерябин! Чайник!» — они были уверены в хорошем приеме.

Одного не хватало Дерябину — хорошего толмача, и тогда он вспомнил о спасенном им от голода мальчике-сироте. Дерябин нашел его, взял к себе жить и всю зиму учил русскому языку. По длинным волосам, которые носили мужчины местного племени, он дал ему прозвище Волосатый. «Крещеное имя давать нехристям грех», — объяснил Дерябин Загоскину. Татлек — так в действительности звали сироту, привык к русским, повзрослев, женился, и Дерябин помог ему поставить дом в Нулато.

Дерябин погиб в феврале 1851 года, уже после отъезда Загоскина из Америки. Вот как это произошло. На рассвете несколько индейцев напали на одиночку. Тяжелораненый англичанин, состоявший на службе компании, успел перед смертью отправить в Михайловский редут гонца с запиской. Прибывший из редута отряд нашел среди убитых и Василия Дерябина. Спастись сумели лишь Волосатый и одна женщина с девочкой. Они рассказывали, как напавшие долго мучили жившего в Нулато шамана, отрезали ему нос и уши, выкололи глаза и кричали: «Как ты позволил белым жить среди вас?!» Англичанина и Дерябина похоронили в мерзлой земле Аляски, на могиле Дерябина поставили крест. А Нулато отстроили заново.

В 1843 году, когда Загоскин пришел туда со своей командой, все еще были живы, там, кроме служащих компании, жили Татлек-Волосатый, шаман, пять женщин, три мальчика и четыре девочки — «это было наше домашнее общество».

В Нулато команда провела шесть недель. Ветчину, сухой бульон, пеммикан — сушеное мясо, растертое в порошок, — не использовали, берегли для похода. Чтобы избежать «голодовки», как говорили в колониях, Загоскин и его спутники ставили на реке сплетенные из прутьев снасти-ловушки — морды, ловили сига и нельму и делились уловом с жителями одиночки, так что в день на человека приходилось не больше одной рыбины. Голода не было, но и сытой такую жизнь не назовешь. Как признавался Загоскин, завтракали кружкой чаю с сухарями, обедали рыбой — после такого обеда можно было обедать еще раз, — а об ужинах и вовсе забыли.