Когда рыбы приходило мало, выменивали провизию у туземцев-торговцев. Загоскина выручала предусмотрительность его отца: «В проезд мой в российско-американские колонии через Сибирь я заезжал на родину. Старик-отец, будучи однажды в лавках, вспомнив о моем путешествии в Америку, купил на несколько десятков рублей разных цветов стеклярусу, бус, серег, колец и прочего. Отдавая мне, батюшка как бы предвидел будущее, сказав: „Это пригодится тебе“. Признаюсь, знакомый по описаниям и рассказам сотоварищей с состоянием Новоархангельска, я недоумевал, к чему могла быть полезна эта копеечная художественность. Промысел Божий не дал отеческим словам пропасть втуне…» Вот на эти необычайно высоко ценившиеся среди туземцев товары — деньги они ни во что не ставили — и выменивал Загоскин в походе рыбу, мясо, жир, не раз вспоминая отца с благодарностью. И уже вернувшись в редут и получив почту из Новоархангельска, он узнал, что Алексей Николаевич Загоскин скончался в 1843 году.

По реке Юннако

Двадцать пятого февраля Загоскин вышел из Нулато «сам-шесть»: с ним шли добровольцами Пахомов, Баженов, Иванов, Никитин и Курочкин. Двое последних совершали с лейтенантом уже второй поход, и тот хорошо знал, на что они способны. Тунгус Никитин оказался самым метким стрелком и удачливым охотником в их команде; ее предводитель, не хвастаясь, признавался, что и сам неплохо стреляет, но Никитина превзойти не мог. Уже одно это качество делало его ценным спутником, а он, кроме того, делал байдары и нарты, слесарничал и столярничал, знал кузнечное ремесло, кроил и шил одежду и готовил сушеное мясо. «Конечно, в случае нужды каждый из нас умел столько владеть ножом, что был в состоянии построить для себя нарту, лапки и прочее, но чтоб вышло правильно, легко, чисто, сподручно, то такое дело смыслили только стрелец Никитин как тунгус и толмач Курочкин как природный алеут — оба, что называется, взросшие на ноже», — отзывался Загоскин о своих товарищах.

Курочкин был еще и грамотен, знал местные наречия. А самое главное — он, человек веселый, предприимчивый, везде, куда ни придет, был как дома, быстро знакомился с местными, перенимал у них песни; смотришь — он уже пляшет с ними у костра. Загоскин писал: «По всему Квихпаку ни один туземец на бегу не перегонял Никитина; пятерых вместе перетягивал на палке Дмитриев, и никто из дикарей в своей же пляске не мог сравниться с Курочкиным. Мне оставалось возможными поощрениями сохранить этот дух в команде, столь много способствующий к перенесению трудностей нашей бродячей жизни». Сноровка, опыт, неунывающий и дружелюбный характер этих людей помогли их начальнику проходить вместе с ними самыми трудными маршрутами.