Ученик Исаака Бродского, реалист-фотографист Серов приобрел своеобразную известность картинами «Ходоки у Ленина» и «Ленин провозглашает Советскую власть», где при Сталине за спиной Ленина стоял молодой Иосиф Виссарионович, а после разоблачения «культа личности» он исчез, как по волшебству (впрочем, такие метаморфозы были вообще характерны для картин и даже фотографий советской эпохи). Мария Чегодаева называла Серова «одной из самых мрачных и подлых фигур сталинской эпохи»[231]. Но Серов пережил и Сталина, и Хрущева, благополучно дожив до брежневских времен. Он был признанным официальным советским художником, достигшим высшей славы и признания. По легенде, распространенной среди художников, в 1968 году Серов приехал утверждать мозаику на здании кинотеатра «Октябрь» на Калининском проспекте, исполненную молодыми монументалистами Васнецовым, Элькониным и Андроновым, и страшно разозлился от того, что увидел. Серов велел сколоть мозаику и, уезжая, заявил: «Такое сохранится только через мой труп!» Вскоре Серов скончался, а мозаика на кинотеатре осталась на своем месте, и сегодня красноармейцы и другие герои Октября хмуро выглядывают из-за рекламных плакатов в самом центре Нового Арбата.

Серов рвался в президенты Академии художеств: он был до мозга костей человеком советской карьеры и знал, как идти по головам других к намеченной цели, используя вкусы и настроения начальства. Таких людей можно встретить в мире искусства во все времена. Про Серова, используя аналогию с его великим однофамильцем Валентином Серовым, в художнической среде перефразировали советскую песню: «Когда страна стать прикажет Серовым, у нас Серовым становится любой!»

В своей статье в «Правде» в 1963 году Серов назвал ряд художников «ренегатами, которые предали принципы народного искусства, пресмыкаются перед современным разлагающимся буржуазным искусством». Он призывал академиков «помочь заблуждающимся и сохранить чистоту и крепость искусства социалистического реализма». Впервые Дейнека был — во всяком случае на словах — отнесен не к «заблуждающимся», а к тем, кто был облечен властью их наставлять, увещевать, иначе говоря, контролировать. Неизвестно, как он воспринял свое новое официальное положение, но после разносов, устроенных художникам Хрущевым и Ильичевым, он искренне старался подстроиться под новые требования руководства. Однако получалось это плохо: достаточно вспомнить картину «К звездам», где он пытается воплотить новые советские шаблоны про покорителей космоса.

Впрочем, и в конце жизни у Дейнеки случаются прорывы и открытия, которым раньше не придавали значения. Скажем, портрет ученого под названием «Трудное решение» (картина 1966 года) сегодня выглядит как великолепный по своей обобщенности портрет современника, в котором ощущаются мастерство и природное любопытство художника к окружающему. Может быть, это и иллюстрация к развернувшемуся тогда спору между «физиками» и «лириками», а может быть, к подковерному политическому решению, определяющему будущее страны. Дейнека изобразительно воплощает мысль, размышление, скрытое за темными очками изображенного им ученого, не забывая поставить на стол яркий букет с гладиолусами. В том году в Советском Союзе стремительно развивается наука, президент АН СССР Мстислав Всеволодович Келдыш борется с Трофимом Лысенко, а из опубликованного во всех советских газетах некролога миру становится, наконец, известно имя Сергея Павловича Королева, автора советской космической программы.