Возвращение

Возвращение

Дорогу в тысячу километров от Германии до родного Гуменне Рия Ганс (№ 1980) прошла пешком. Она добралась туда в августе 1945 года и весила на тот момент 39 килограммов. За эти месяцы на воле она уже успела немного набрать вес. «Я была вся больна. Моя кожа – мне даже укол не могли сделать. Мое тело все высохло, мама готовила мне ванны с кокосовым маслом». Рия принадлежала к числу тех немногих счастливиц, чьи родители остались живы. У ее отца была ферма, и, когда «в городе дурно запахло», семья переехала туда. Они стали одеваться, как словацкие фермеры, и водить детей в церковь, чей священник с ними дружил. Как и Лу Гросс, братья и сестры Рии вызубрили «Отче наш» и научились выдавать себя за католиков. Так семья Гансов и выжила.

Когда освободили Берген-Бельзен, сестра Ивана Раухвергера весила 38 килограммов. Приехав к Ивану после двух месяцев реабилитации в британском военном госпитале, «она все равно весила всего килограммов сорок. Она была без волос, без зубов». Иван даже поначалу ее не узнал. Проблемы со здоровьем не отпускали ее почти всю жизнь – «множество операций, пересадка кожи, неработающие почки».

Но лишь очень немногим девушкам было куда вернуться. Пегги знала, что ее братья и сестра погибли в газовых камерах Аушвица, но надеялась, что на родине хоть что-нибудь осталось. Она два часа прошагала от Стропкова до своей деревушки, но обнаружила, что там все заброшено, а их ферма сгорела дотла. Обратная дорога до Стропкова оказалась еще длиннее – на Пегги теперь висел груз утраты и воспоминаний. В последний раз она на этой дороге прощалась со своей семьей, не предполагая, что больше они никогда не увидятся; она тогда была вместе с Анной Юдовой (№ 1093) и Руженой Клейнман (№ 1033). Подруги тоже уцелели, но где они сейчас? Она присела на обочину в еврейском квартале Стропкова и расплакалась. Без гроша, без крыши над головой, без семьи – одна-одинешенька во всем мире. Молодая вдова-еврейка, чей муж прятал ее с дочерьми-близняшками от немцев в подземном убежище, остановилась рядом с Пегги и спросила, что случилось.

– Я не знаю, как мне теперь жить! – рыдала Пегги.

– У меня есть кровать и диван, – сказала вдова. – Будешь спать с одной дочкой на диване, а я с другой – на кровати.

В этой созданной на ходу новой семье Пегги стала няней девочек и постепенно вернулась в мир живых.

Линда у родительского дома обнаружила, что вокруг все осталось, как было в день ее отъезда. Молясь, чтобы хоть кто-то из семьи оказался живым, она постучала в большие деревянные ворота. Открыл украинец со стальным лицом и уставился на нее.