Заметим, что Алексий I в мае 1945 года, в первые дни своего пребывания на патриаршем престоле, обратился к униатам с призывом возвратиться в лоно Матери-Церкви и порвать все связи с Ватиканом. В данном случае Русская Церковь не могла обойтись без помощи государства. Сталин, исходя из своих имперских целей, распорядился оказать потребную помощь. Видимо, Патриарх Алексий (Симанский), из родовитой дворянской семьи, еще «царский архиерей», ему в этом отношении импонировал. В католических кругах решение в СССР проблемы униатов, особенно с излишним применением силы и государственного давления, породило убеждение, что «Православная Церковь заявляла себя союзницей советского правительства в его экспансионистских и имперских планах по отношению к Европе…» (29, с. 557).

Конечно же, власть рассматривала Русскую Церковь не как «союзницу», а лишь как удобный и послушный инструмент, вторгаясь даже в канонические вопросы церковной жизни. Например, 29 мая 1946 года Совет министров СССР принял постановление, обязывающее Совет по делам Русской Православной Церкви «начать подготовку к проведению в Москве Вселенского Предсоборного Совещания с участием глав Автокефальных Православных Церквей» и даже утвердил срок проведения Совещания – октябрь 1947 года (27, с. 51–52). Власть не посчиталась с тем, что ставит Московскую Патриархию в трудное положение, навязывая ей функции, свойственные Вселенской

Патриархии. Сталин стремился усилить свой контроль над странами Восточной и Южной Европы, для чего намеревался (наряду с Коминформом) использовать признанный в мире авторитет восточных патриархов. В 1948 году шла «холодная война», и Кремль беспокоило, что американцы намереваются усилить свое влияние на православный мир, продвигая кандидатуру архиепископа Нью-Йоркского Афинагора на Вселенский патриарший престол. Точно так же сугубо церковные вопросы об отношении к экуменизму, вступлению во Всемирный Совет Церквей и о присоединении униатов решались Сталиным исходя из интересов его внешнеполитического курса. По верному замечанию О. Ю. Васильевой, «униаты оказались гонимы Советской властью, а не Православием…» (27, с. 79).

В то же время очевидный «дрейф» вождя к превращению СССР из «родины коммунизма» в «советскую империю» повлек за собой во второй половине 1940-х годов некоторое ослабление коммунистической составляющей в тогдашней идеологии, заметное умаление значения ВКП(б) – КПСС и возрастание роли государственных структур. Эта тенденция вызывала серьезное недовольство в партийных кругах и внутри самого кремлевского руководства, но открыто выступать против курса Сталина его соратники тогда не решались.