«Уже с конца 1902 г. появились тревожные признаки возможного разрыва с Японией. Эти признаки были приняты во внимание Военным ведомством, и…. мероприятия, которые в пределах отпущенных нам денежных средств могли быть выполнены лишь в 1906 и 1907 гг., с отпуском дополнительных средств были выполнены в течение одного года.
В 1903 г., при сохранении полной надежды на поддержание мира, мы усилили наши войска на Дальнем Востоке еще на 38 батальонов. Кроме того, в том же году приступили к сформированию в Европейской России 32 батальонов, дабы, придав каждому из Восточно-Сибирских двухбатальонных стрелковых полков по третьему батальону, обратить все девять Восточно-Сибирских стрелковых бригад в девять Восточно-Сибирских стрелковых дивизий 12-батальонного состава. Обеспечение этих дивизий артиллерией и саперами велось по особому плану. Таким образом, 19 батальонов, которыми мы располагали в год Японо-китайской войны в Приамурском крае, мы обратили в 1903 г. в 108 стрелковых батальонов и 20 резервных. За ними в резерве в Сибирском округе стояло 40 резервных батальонов. Итого, наши сибирские владения в 1903 г. уже должны были получить армию в 168 батальонов пехоты, обеспеченную и другими родами оружия.
Независимо от быстрого увеличения войск на Дальнем Востоке в период 1896–1903 гг., в то же время образовывались там склады разного рода запасов и спешно укреплялись Владивосток и Порт-Артур. В короткое время во Владивосток и Порт-Артур было доставлено… свыше одной тысячи орудий.
Таким образом… Военное ведомство… создало… в Приамурском крае армию, развернутую… в четыре Сибирских корпуса и две дивизии в некорпусной организации. Армия эта и приняла на себя первые удары японских войск».
Куропаткин отдает должное военно-топографической разведке: «К началу военных действий прекрасные двухверстные карты всего пространства от Ляояна к югу были закончены, отпечатаны и розданы в войсках. К северу от Ляояна карты были совершенно недостаточные. Благодаря огромной и самоотверженной работе значительной части офицеров генерального штаба в период 1900–1903 гг. составлено было обширное военно-статистическое описание Маньчжурии. Труд этот принес весьма большие услуги нашей армии».
Кровоточащей, незаживающей раной для государства и русского общества оставалась героическая оборона и позорная сдача Порт-Артура.
В отчете о войне Куропаткин подробно остановится на мерах по укреплению военно-морской крепости:
«Сколько же неосновательных упреков сделано на Военное ведомство за недостаточную силу укреплений Порт-Артура. Между тем и по созданию этой крепости Военному ведомству пришлось преодолеть огромные трудности и располагать весьма недостаточным временем. Необходимо при оценке сил Порт-Артура принять во внимание, что мы Заняли Порт-Артур только в начале 1897 г. и что в 1898 и 1899 гг. мы могли возвести только весьма слабые, временные береговые укрепления. …для производства обширных крепостных работ мы располагали только тремя годами – 1901–1903. В этот короткий срок сделано очень много, если принять во внимание, что значительную часть работ приходилось вести в скалистом грунте. С артиллерийским вооружением дело не могло идти быстрее. По определению табели вооружения, надо было заказать орудия, а заказы береговых орудий выполнялись крайне медленно… В ожидании исполнения заказа новых орудий мы обирали существующие крепости, чтобы создать в Порт-Артуре сильную артиллерию в несколько сот орудий, и создали ее. При всех этих трудностях в четыре года (1899,1901–1903) мы создали крепость настолько сильную, что береговое ее вооружение держало весь японский флот на почтительном расстоянии, а сухопутная оборона выдержала сильное боевое испытание при самых невыгодных условиях… Порт-Артур пал только почти через год после открытия военных действий, и то преждевременно».