Немало огорчений испытал Анатолий Федорович, участвуя в работе Комиссии по исправлению Судебных уставов 1864 года, названной по имени ее председателя «комиссией Муравьева». Кони нарек ее «Комиссией по ремонту Судебных уставов, обратившейся в их уничтожение». Четыре года, более 500 заседаний, которые Кони назвал впоследствии утомительными и оскорбительными для человека! Он воевал там против «видов правительства», которые хотел внедрить Муравьев и которые сводились к тому, чтобы вовсе ликвидировать суд присяжных, заменив его сословным судом, пли резко ограничить его юрисдикцию. Крайне раздражала власти и несменяемость судей. Пересмотр Судебных уставов был сведен к учреждению должности участкового судьи, сменяемого и малооплачиваемого, с огромной подсудностью, и к уничтожению мировых и общих судебных учреждений, к передаче предварительного следствия в руки полиции и т. п. По каждому из этих вопросов Анатолий Федорович вступал в «обостренные прения в сознании собственного бессилия поколебать разыгравшиеся хамские усилия».

Чтобы склонить Анатолия Федоровича на свою сторону и «освятить» его именем «упорядочение» Судебных уставов, равносильное их уничтожению. Муравьев пытался подкупить Кони орденом св. Владимира II степени вне порядка и неожиданною присылкою ассигновки в тысячу рублей «на лечение». Анатолий Федорович посчитал присылку «ассигновки» оскорбительною и сказал при первом удобном случае об этом министру:

— Настойчиво прошу вас, Николай Валерьянович, отложить навсегда выдачу мне пособий, о которых я не прошу…

Таких поступков министр не прощал. Теперь уже были отброшены в отношении к строптивому обер-прокурору все церемонии, все «иудины лобзания». Реплики в адрес Кони на заседаниях комиссии стали звучать язвительно и раздраженно. Иногда Муравьев позволял себе повернуться спиною к выступавшему Анатолию Федоровичу, на что незамедлительно следовала не менее красноречивая и вызывающая демонстрация.

После окончания работы комиссии Кони, ее самый деятельный участник, оказался единственным, кто не был награжден…

Но благодаря ему суд присяжных, хоть и урезанный, был сохранен в системе юридических учреждений России. Это было для Анатолия Федоровича дороже любого ордена.

5

Шли годы. Имя Кони по-прежнему не сходило с газетных и журнальных страниц. Каждое публичное выступление Анатолия Федоровича вызывало широкие комментарии, споры. Правда, умер Катков, один из его главных врагов и хулителей, но продолжал открытую травлю со страниц «Гражданина» князь Мещерский. Менялись только эпитеты, которыми он награждал Кони. В год процесса над Верой Засулич Мещерский называл его «жрецом нигилистической демократии», а во время расследования катастрофы в Борках — «расфранченным и в белый галстук облаченным элегантным петербургским чиновником». Суть же обвинений не менялась — «вина» Кони состояла в отсутствии должного патриотизма и в оппозиции к правительству.