Какой-то нерадивый обозник-фуражир, проезжая по набережной, рассыпал овес. Дикие голуби и воробьи подбирали зерна, сыто гулькали, чирикали весело. Все — как всегда, но и сам город построжел, переоделся в полевую форму.

Золоченые шпили и шлемы замазаны маскировочной краской, Адмиралтейская игла зачехлена мешковиной, купол и ротонда Исаакиевского собора сделались похожими на каску с шишаком.

Медный всадник огражден деревянным саркофагом, обложен снизу мешками с песком. Защищены многие статуи, а клодтовские кони покинули Аничков мост, зарылись в землю. Только сфинксы из древних Фив по-прежнему открыты на своих местах»[277].

Первый массированный налет немецкой авиации состоялся 6 сентября. Сотни самолетов заполонили небо. Город бомбили жестоко, планомерно, бездушно. Через сутки налет повторился. Таня вместе с семьей привыкала спускаться в бомбоубежище. Под рукой всегда сумка с документами, продовольственными карточками, запасом продуктов. Очень скоро этих запасов не станет.

Телефонную связь в квартире Савичевых отключили 16 сентября.

Тем не менее в конце октября возобновились занятия в школе. Ленгорисполком принял решение открыть 103 школы. Таня Савичева ходила в школу № 35 по Кадетской линии: до нее от дома всего 5–10 минут. Она перешла в 4-й класс, училась прилежно. Класс ее был на третьем этаже, сейчас там музей ее памяти.

Норма выдачи хлеба детям была снижена до 200 граммов. Голод крадется аккуратно, неспешно. Он еще не сводит с ума, но ощущение вечной несытости становится привычным. А в школу… В школу ходят еще и потому, что там дают тарелку супа.

Обучение в блокадном Ленинграде — это отдельная тема для исследования. Достаточно сказать, что редкий урок не прерывался сиреной, оповещавшей о налете немецкой авиации или артобстреле. К этому быстро привыкли. Без паники и суеты школьники вместе с учителями спускались в бомбоубежище, и урок продолжался под гул вражеских самолетов и разрыв снарядов. Учителя писали два плана урока: для нормальной работы и на случай бомбежки.

В декабре 1941 года в большинстве школ занятия прекратили совсем, но 39 ленинградских школ продолжали обучение. Урок длился не более 25 минут, записей голодные дети не вели, да и при желании не смогли бы этого сделать: классы не отапливались, поэтому чернила просто застывали в чернильницах-непроливайках.

В ноябре разбомбили здание общежития Академии художеств. Дом был как раз напротив дома Тани Савичевой. Случайность уберегла в тот раз. Зачем? Пусть это прозвучит жестоко, но лучше умереть сразу под завалами со всей семьей, чем видеть, как уходят твои близкие, чем понимать, что ты осталась совсем одна. Но Город уже отметил эту девочку своей тяжелой десницей и вел по своим улицам, охраняя от людоедов, отводил бомбы. Ради девяти страниц маленькой записной книжки, которым суждено войти в историю.