«У сталеваров не бывает безвыходных положений», — сказал тогда директор, и теперь уже, поостыв, я бы поостереглась назвать слова эти издевательскими. Скорее они выражали веру в коллектив цеха. Самое удивительное, что спустя некоторое время этот же директор, который, казалось, должен был обидеться на мою резкую критику, поговорив о делах цеха, изрек: «Думаем выдвигать вас на главного инженера завода». Наш главный по болезни уехал, я это знала, и тем не менее я поднялась от удивления со своего места с восклицанием: «Меня главным инженером, это невозможно, я с такой работой никогда не справлюсь!» Разговор шел напрямую — я не умела «дипломатничать», и директор отнесся с пониманием к моим аргументам, которые я высказала в спокойной форме, а главное, к сильному стремлению остаться в цехе, который я полюбила.

— И где вас полюбили, — глядя на меня, сказал он и продолжал: — Завод — трудная ноша. После такого завода, как наш, можно идти на любую руководящую работу, как бы ответственна и сложна она ни была, вплоть до консерватории. Так что зря — зря вы отказались от этой ноши, — неоднократно повторял он в дальнейшем.

А я только радовалась, что сумела «отбиться» и осталась в своем цехе.

Прибывший новый главный инженер был суетлив, вопросы решал поверхностно, а главное, на каждом шагу всем нам не хватало Кирилла Петровича. Особенно начальники цехов тосковали по нему. Надо было, скажем, развязать «гордиев узел» между сталелитейным и воздуходувным цехами. Нам всегда давали недостаточное давление воздуха. Личные переговоры между начальниками цехов не помогали. Нужна была грамотная помощь главного инженера. А он занимал роль третейского судьи, и вопрос повисал в воздухе.

Кажется, что такое — одна личность на заводе, даже если это и главный инженер — сменили, и ладно.

«Нет не ладно, не везет нам на «этот кадр». Был главный инженер — не хочется его называть, так завод при нем хромал на все четыре ноги. Дело знал, да не для нас. Только, бывало, пройдет, и то оторопь берет», — говорит Иван Трифонович.

Кирилл Петрович, тот душа человек, но больной, помнишь, в прокатном на аварии еле выстоял. А этот придет, хотя и улыбнется, но дела нет и, поверишь, не будет — уж я таких людей умею разглядеть…

Да, «дела не будет» — есть основание так думать, но нельзя допустить, чтобы на заводе был слабый главный инженер.

Умный, вдумчивый директор видел все, многое брал на себя.

Но завод — это сложный и многообразный организм. И этот организм должен выполнять план, а нам нужна была такая работа завода, которая не сдерживала наш цех. То дни, месяцы тянулись, мы переживали: конец месяца, а план не выполнен. Теперь наши темпы производства опережали время. Месяц еще не кончился, а мы уже рапортуем о выполнении плана.