Вот как заговорил наш шлаковщик!

Да, сама жизнь выдвигала необходимость введения хозрасчета — это должно было повысить личную ответственность каждого рабочего, бригады, цеха за свою работу, за экономию буквально во всем, а главное, помочь нам снизить себестоимость стали.

Сперва мы занялись подготовительной работой, и, по правде сказать, о ней не очень-то шумели: разработали показатели по бригадам (сколько чугуна расходуется на тонну стали, сколько раскислителей и других материалов), продумали, что и как надо изменить в цехе, с чем мы в силах сами справиться, а в чем нужна помощь заводоуправления.

Коммерческий директор, Давид Яковлевич, которого все мы любили за то, что он человек действий и хозяин своего слова, заинтересовавшись нашими планами, пришел в цех.

— Люблю посмотреть все собственными глазами, — возразил он, когда я, понимая, что человеку такого почтенного возраста трудно дышать в горячем цеху, как бы мимоходом заметила: «Вряд ли вам стоит подниматься на рабочую площадку».

— Пожалуй, вы правы. В ваши годы радовался ступенькам. А сейчас вот подсчитываю, одолею ли эти пятнадцать…

Одолел. Мало того, обошел весь цех и доломитную. «Вопрос сложный, серьезный, надо взвесить все «за» и «против», — говорил он, неторопливо расспрашивая об организации труда и знакомясь с тем, как у нас поставлен учет материалов и готовой продукции.

— Давненько я не был в цехе, очень хорошее впечатление осталось. А чистка горловин с командами «чуть майна», «чуть-чуть вира» и ловкие движения этого рабочего — Бредихин, говорите, его фамилия? — так и просятся на полотно… Ну, что же, теперь ваш цех действительно заиграл, как первая скрипка в заводском оркестре. Молодцы! А если еще и себестоимость снизите, то вас и вовсе на Олимп поднять придется.

— Пусть уж Олимп останется для богов, а нам отдел снабжения материалы отпускал хотя бы на средний процент перевыполнения плана.

— Придется вам помочь, — пообещал Давид Яковлевич. — От хорошей работы цеха в нашей кассе становится веселее…

Однако не все верили в успех.

— Что надумали в сталелитейном, ковшевого научить экономике, а он еле расписывается, — зубоскалили некоторые работники заводоуправления.

— Оригинальничает начальник цеха, не иначе. Механика своего заставляет стоимость ветоши учитывать, как будто это решает судьбу плана, — возмущались механики других цехов.

Немало споров вспыхивало и в самом цехе.

— Если мастер будет думать о стоимости, он хорошую плавку не сварит. Его дело сталь варить, и только, — решительно утверждал Карпенко.

У Дмитриевского тоже были колебания.