— У тебя почему везде ветошь валяется? Ведь это, сынок, деньги, а смазка разлита — узнай, сколько ее килограмм стоит. Что ж ты нас, сталеваров, подводишь? Нехорошо так! — укоризненно выговаривает рабочему Иван Николаевич.

— При чем же тут сталь, дядя Ваня, это же не сталь, а ветошь.

— То-то дело, что на эту бедную тонну стали все ложится. И то, из чего она готовится, и все ремонты, и твоя зарплата и вот эта самая ветошь — разъяснял Иван Николаевич, по-хозяйски следя за экономией на всех участках.

Борьба за снижение себестоимости приучила рабочего работать аккуратнее, бережливее, организованнее и поэтому — более производительно.

Считать начали все — и сталевары и вспомогательные рабочие. Считали, я бы сказала, с энтузиазмом. С тем энтузиазмом, с каким и работали. И, на мой взгляд, это происходило потому, что энтузиазм людей вырастал из прочной идейной основы, — и это вело их на преодоление всяких невзгод, на штурм любых трудностей, на борьбу и приводило к победе. Люди сердцем чувствовали, что строят новое общество, созидают новую жизнь для себя, для детей своих, для будущих поколений. Малое делалось ради большого, так, как учил Ленин.

— Никак не думал, что резиновая прокладка или манжет такие дорогие, — удивлялся бригадир слесарей. Я его встретила с ценником в руках. — Те же плашки, напильники — я, товарищ начальник, с этой ведомостью, где цены, не расстаюсь. Тем более Иван Николаевич проходу не дает. «Почему, спрашивает, разбросаны уплотняющие кольца, а ну-ка, посмотри, какая им цена?» Даже не по себе стало — до того дорогие! А он свое: «Ты, говорит, нам сталь удорожаешь». Кому это приятно слышать…

На цеховом собрании после первого квартала подвели итоги работы по-новому. На первое место вышла бригада Хроничева.

— Это, Андрей, на твоей совести, — сердито нашептывал своему старшему сталевару Иван Трифонович. — У них расход чугуна на тонну стали ниже, и наверняка за счет горловин. Бредихин старается, а ты все по-старому, все по-своему…

Витя Зарубин взял слово и выступал так горячо, «что у конвертера и то не жарче», — шутили сталевары.

— Моя речь такая: научишься беречь материалы, инструмент — станешь настоящим воином за социализм. И мы, рабочие на подаче материалов, даем такое обещание… — Зарубин прочитал обязательство своей бригады, и с особым подъемом — заключительные слова: «Любить свою работу, рабочее место, свой цех — значит, и страну свою любить и работать так, чтобы она все больше расцветала и богатела».

Присутствовавший на собрании корреспондент местной газеты допытывался: