Чтобы дать пищу для размышлений новому поколению аниматоров, Клер послала Сесиль Старр через год после создания «Картинок с выставки» описание технических элементов, использованных при создании фильма, для публикации в журнале кинематографиста-экспериментатора Йонаса Мекаса, тщательно проанализировав каждую из плёнок. По просьбе Николь Саломон подробно описала, как она снимала на камеру многочисленные движущиеся планы во время сцены в бальном зале. А в конце добавила: «P.S. Я очень горда этим». Это был один из тех немногих случаев, когда она хвалила себя за хорошо выполненную работу.

Фильм «Три темы», хотя и снятый спустя восемь лет и шедший всего семь минут, стал продолжением «Картинок с выставки»: в нём – всё те же ностальгические мотивы. То же вращение стоящих друг напротив друга игольчатых экранов, ещё чаще повторяемое. Тот же сон-полуявь. Самые первые кадры – медленное колебание листьев, которое так завораживало его по ночам поэтичностью на стеклянном потолке мастерской. И неожиданно крупно – бык, лениво передвигающий копыта на фоне деревни с церковью вдали. Русский бык. А далее – новая монтажная сверхзадача. Несколько мини-кадров в одном кадре, в которых происходят явления знакомых, по «Картинкам с выставки» и не только, навязчивых по каким-то причинам призрачных персонажей. Напомним точку зрения Алексеева: «Внутренний мир не представляет собою мира, завершённого раз и навсегда, это – хаос, оживлённый бесконечным движением, бесконечно сложным и меняющимся».

И снова это предвестники будущих технооткрытий компьютерного кино и не одного человека, как в настоящем случае. И вот финал. На аптекарские весы летит музыка в виде нот, но другая чаша весов их перевешивает – там презренный металл, за который «люди гибнут» испокон века. Золотые монеты рассыпаются по столу и блестят, соблазняя. Fin. Конец. Получилось что-то вроде зашифрованного послания.

Говоря об истоках и духовных корнях творчества Алексеева, Николай Изволов так оценил место художника в мировой анимации: «Глубоко национальный художник, воплотивший в себе некие возможности для эволюции, которые удалось сохранить эмигрантскому миру» и которые «не были свойственны советской культуре». Именно поэтому, вспоминает киновед, первая выставка работ Алексеева в России в 1995 году возымела ошеломляющий эффект. Стало понятно: «Алексеев не только выдающийся художник и выдающийся изобретатель и выдающийся организатор. Алексеев – ещё и удивительный мыслитель. Те эксперименты с движущимися световыми объектами, которые он производил, до сих пор не получили должного истолкования в нашей философской литературе, да и в мировой тоже».