Правда, в молодости Некрасов обнаружил большой интерес к местным жаргонным крестьянским словам. В его ранней прозе мы то и дело читаем:
окальячит!
К. Ч
куплево-то?
прибрюшистый.
Но то была пора ученичества. Позднее, когда Некрасов стал зрелым поэтом, он сильно охладел к этой системе воспроизведения областных и жаргонных выражений и слов.
Все относящееся к местным наречьям было постоянно изгоняемо им из фольклора. Кое-какие примеры, характеризующие этот процесс искоренения местных речений и местных грамматических форм, уже приводились на предыдущих страницах. Напомним, что «щекотуху» Некрасов заменил «щеголихой», «мостиночку» — «доской», «зазвенчавшую» сбрую — «звенящей». И когда ему встретились архаические формы «сядучись» и «поедучись» в двух знаменитых былинных стихах:
сядучись, поедучись, —
он даже в черновике предпочел этим чуждым современному уху словам формы общенациональной грамматики:
В замечательной свадебной песне, которая приводится Рыбниковым, невеста из девичьей скромности отводит от себя восторженную речь жениха, восхищающегося ее красотой: