Это предчувствие бездны, куда и рухнул СССР, пугало, но в то же время завораживало грандиозностью происходящей на твоих глазах колоссальной катастрофы. Хотя поначалу о катастрофе никто не думал. После многих лет правления дряхлого Политбюро, очередей за самым необходимым, «экономной» экономики и других глупостей давно прогнившего режима, происходившее в Москве казалось освобождением от всем надоевшего маразма. «Перемен! Мы ждем перемен!» – яростно хрипел в микрофон популярный певец, который и сам потом в результате всех этих перемен трагически погиб. Но перемен ждала вся страна. А Горбачев, надо признаться, уже тогда перестал нравиться. Стало ясно, что его долгожданная «перестройка» – пустая болтовня. Надо же, в критический для судьбы СССР момент он, как ни в чем не бывало, отправился вместе с супругой в Форос «отдыхать»!

«Так ему и надо!» – злорадная мыслишка так и крутилась в голове. А потому на собрании дипломатов, куда пригласили и журналистов, я и ляпнул, слишком, признаюсь, не подумав: «А почему в вестибюле посольства до сих пор висит портрет Горбачева? Ведь он, вроде, отстранен от своих обязанностей?».

Я имел в виду большой портрет Михаила Сергеевича – подарок какого-то греческого художника, давно висевший в прямо напротив входной двери посольства в Палео Психико. Посол Анатолий Слюсарь в ответ на мой вопрос ничего не сказал, однако задумался. А на другой день портрет сняли!

Такой поступок оказался для товарища Слюсаря роковым. Исчезновение портрета заметили греческие журналисты, и информация об этом появилась в греческой печати. «В первый день переворота, – писала влиятельная афинская газета «Неа», – был снят большой портрет Горбачева, который висел в вестибюле посольства, что вызвало недовольство многих сотрудников дипломатической миссии. Вопрос о том, почему был снят портрет, был задан советскому послу греческими журналистами после его встречи с министром иностранных дел Греции Антонисом Самарасом. Однако он отказался отвечать, сославшись на то, что речь идет о «внутреннем деле советского посольства».

Анатолий Слюсарь поспешил не только со снятием портрета. Осторожный и опытный дипломат успел «засветиться» еще более неприятным для себя образом: переправить греческому руководству послание главы ГКЧП Янаева, которое МИД разослал всем советским послам за границу.

Про портрет и другие прегрешения «перед демократией» стало известно не только «Неа», но и другим греческим газетам. Откуда? Дело в том, что их тогдашние корреспонденты в Москве, как потом выяснилось, были тесно связаны с окружением Ельцина и от него черпали самую деликатную информацию. Вот что писала в те дни самая популярная в стране газета «Вима»: «Г-н Слюсарь чуть было не стал роковым человеком для Афин. В понедельник в советском посольстве, согласно сведениям из достоверных источников, раздался телефонный звонок из кабинета Бориса Ельцина. Послу были названы два телефонных номера для передачи их президенту и премьер-министру Греции для того, чтобы они связались с Ельциным. Г-н Слюсарь отдал распоряжение эти номера не передавать и записи о таком звонке уничтожить».