Парижская мастерская снова открылась и наняла около двадцати человек, которые работали над мелкими предметами и простыми заказами. «Они должны хорошо выглядеть, не имея большого значения», – объяснил команде старший продавец Поль Маршан. Реальность заключалась в том, что рынок был сложным, найти драгоценные камни и металл – трудно. Цены на драгоценные камни, особенно рубины, были завышены, оптовая торговля золотом запрещена Банком Франции. «Золото и платина заблокированы переработчиками, – сообщил Маршан, – только покупка старых оправ обеспечит компанию металлом для новых изделий». В Париже они смогли купить лишь несколько браслетов, колье и брошей у частных торговцев по разумным ценам.

Вскоре те, кто остался в магазине, смогли объявить, что «в настоящее время происходит около 20 посещений в день» в доме 13 на Рю де ла Пэ; «жизнь в Париже постепенно возвращается в нормальное русло, несмотря на отсутствие частных автомобилей, такси и автобусов». Cartier было разрешено использовать фургон для своих коллекций и доставки, как было до войны, но многие клиенты изменились. «Богатые евреи бежали из Франции или живут в свободной зоне», – писал Маршан в 1940 году, за год до того, как нацисты начали облавы на евреев в Париже. Американцы, из-за которых Джек Хейси был так занят в конце 1930-х, давно вернулись домой. На их месте были немецкие оккупанты, которым вынуждены были служить продавцы Cartier, боясь дать им малейший повод для захвата компании. Хотя магазин оставался открытым – якобы для продажи французам и немцам, предпринимались все усилия, чтобы отвадить нацистов. Зная, что немцы боятся прослыть собирателями дорогих вещей в трудное время, продавцы Cartier задавали им множество ненужных вопросов, пытаясь отвратить от покупки.

Устрашающий визит

Несмотря на усилия продавцов, немецкие оккупанты с энтузиазмом покупали ювелирные изделия; каждая покупка, сделанная в «окупационных марках», причиняла Cartier ущерб с точки зрения валюты. Некоторые завели любовниц в городе, другие хотели подарков для жен; драгоценности оставались знаком любви. Шанель, которая закрыла свой бутик на Рю Камбон сразу же после объявления войны (заявив, что «сейчас не время для моды»), подверглась критике за отношения с нацистским офицером бароном фон Динклаге.

Из немецких клиентов, посетивших Cartier в Париже во время войны, самым страшным был назначенный преемник Гитлера рейхсмаршал Геринг. Он любил драгоценности, его маршальский жезл – подарок Гитлера в феврале 1938 года – был усыпан бриллиантами. Обосновавшись в столице, он жил в роскошном отеле Ritz, заняв несколько комнат и салонов. «В прошлый понедельник, – сообщал сотрудник Рю де ла Пэ, – Геринг пришел в магазин («Великий Дом Картье», как он выразился)». Сначала потребовал большое количество подарков: от маленьких драгоценностей до часов, но его следующим желанием было нечто, не доступное в военное время: «Он хочет купить тонкие платиновые часы и красивый рубин». Боясь разозлить печально известного маршала, сотрудники Cartier Paris вынуждены были подчиниться: «Мы считаем, что было бы разумно попытаться удовлетворить его».