Аплодировал не только зрительный зал, но и все, стоявшие за кулисами. Мужской кордебалет на сцене концами своих канделябров стучал об пол, потому что на их глазах у человека на сцене не выпали зубы и не отвалились ноги. Видимо, у меня так свело челюсти от злости, что, когда Эрмлер вышел с нами на поклон, я демонстративно убрал руки за спину, не сказав Марку Фридриховичу ни одного слова.

После спектакля, поздно вечером раздался звонок, слышу в трубке голос Эрмлера: «Коля, мне сказали, что я вам неудобно сыграл». На глубоком выдохе отвечаю: «Ну да, было неудобно, посмотрите на записи».

И вот, готовясь к «Щелкунчику» в честь Вирсаладзе, Эрмлер просто не выходил с репетиций, бродил со мной по залу, чуть ли не подпрыгивал в унисон, чтобы понять, когда?! После этого я понял, что дирижеру надо говорить не «посмотрите на меня», а, наоборот: «Пожалуйста, играйте ровно, не смотрите, как я танцую. Вы только вступите со мной, а дальше я вас поймаю, вы не волнуйтесь, я умею, я слышу!»

21

Сезон 1999 года запомнился мне премьерой балета «Конёк-горбунок» Р. Щедрина. Если кратко, Ролан Пети определял такие вещи одним словом «épouvantable», что значит «ужасающий». То ли указание сверху было, то ли Плисецкая своим авторитетом «надавила», не знаю, никто не мог от опуса Н. Андросова отбояриться, и никто не хотел в нем участвовать.

Я теоретически ничего против этого балетмейстера не имею, но он закончил школу при Ансамбле народного танца И. А. Моисеева и там всю жизнь танцевал. А балет пытался ставить на основе классического танца. На создание этой «нетленки» выделили полгода, если не больше!

Когда стало известно, что Н. Ананиашвили с А. Фадеечевым уговорили руководство ГАБТа на «Симфонию до мажор», оригинальное название балета «Simphony in C», и «Агон» Дж. Баланчина, в труппе случился настоящий праздник. Правда, на подготовку этой незапланированной премьеры нам отвели двадцать дней!

Описать не могу, с каким наслаждением, упорством все работали, невзирая на часы. Ни один человек не сказал – «время». Надо шесть часов плясать – шесть часов подряд все плясали. Репетировать спектакль приехала из Петербурга Татьяна Терехова, поскольку он уже шел в Мариинском театре. Между ведущими артистами распределили части «Симфонии»: I часть – Н. Грачева, К. Иванов, II часть – Н. Ананиашвили, А. Уваров, IV часть – А. Антоничева, Д. Белоголовцев.

А III часть – прыжковая, требующая от танцовщика сумасшедшей координации движений, главная мужская партия в этом балете, как утверждал сам Баланчин в книге «101 рассказ о Большом балете», – досталась мне. Но подобрать партнершу для меня никак не могли. Кого ни пробовали, ничего не выходило. И заменить меня не получалось, потому что другие премьеры могли эту партию только до середины дотанцевать.