66

Еще что важно? Нуреев в своем завещании указал: только те люди, которым он передал права на свои спектакли, могут их репетировать. Так до Нуреева, перед своей кончиной в 1983 году, распорядился своим творческим наследием Дж. Баланчин. В число правообладателей «Баядерки» Нуреева входила подруга Рудольфа Хаметовича – Патрисия Руанн. Она приехала с нами репетировать. В зале первый состав «Баядерки» Нуреева: Лоран Илер и Изабель Герен. Патрисия говорила: «Надо делать так». «Так не было!» – в голос восклицали они. «А я говорю, надо делать так!» – и все обязаны делать, как сказала она.

Меня поразило и то, что непосредственно перед спектаклем мы несколько раз проходили балет от начала и до конца. В свою очередь, педагоги и артисты удивлялись, когда я каждый день по-разному отыгрывал мизансцены. Ну как можно три недели подряд делать одно и то же? В какой-то момент я сказал: «Это же так просто!» «Нет, что вы! – заволновались педагоги, – очень сложная вещь, надо правильно жестикулировать!» У них шаг вправо – шаг влево – расстрел. Но я все равно вносил в партию свои смыслы. Потому что в Опера́ смысл один: «Рудик сказал так!» А правильно это или нет, никто и подумать не смеет. И сидят в зале на репетиции десять человек, которые следят, чтобы все было как «сказал Рудик». В театре их называют «вдовы Нуреева».

Перед самым отъездом в Москву мне дали три репетиции на сцене. Одна – для меня с партнершами; вторая – под рояль с кордебалетом; третья – в костюмах, со светом и с оркестром.

Оркестровая репетиция началась с картины «Теней» для удобства кордебалета, на что у меня, как у этуали, спросили разрешения. Увидев директора балетной труппы Брижит Лефевр за кулисами, я признался ей, что очень, очень волнуюсь. Меня и в самом деле трясло мелким бесом. Одно дело танцевать с партнершами под рояль и совсем другое – с оркестром и светом, когда весь кордебалет смотрит тебе в ноги с кислым выражением лица, типа: «Ну-ну…» Тут Брижит и говорит: «Не волнуйся, я слишком хорошо воспитана, чтобы делать замечание этуали при кордебалете». А у нас-то руководство имело обыкновение при всей труппе тебя «приложить»…

Начались «Тени». Все шло очень прилично до assemblé en tournant по кругу. Свет непривычно бил из кулис, рампы не было, зрительного зала не видно, ощущение, что там яма. Делаю первые два шага, боковые софиты ударяют в глаза, вылетают ноги, и я падаю! Оркестр останавливается. Я начинаю снова, и опять вылетают ноги. Встал в третий раз, закусил удила, исполнил все, как положено, на плюс. Потом Брижит сказала: «Какая ты умница, ты всем показал, что можно собраться и сделать!»