Подписать договор намечалось в ходе визита В. М. Молотова в Англию, который начался 20 мая. Именно в это время Бенеш и Сикорский (20 мая), а затем Рипка и Рачиньский (21 мая) обсудили вопрос о положении дел с чехословацко-польской конфедерацией. Общая запись об итогах встреч, сделанная Рипкой, свидетельствовала о большой их напряженности и наличии претензий друг к другу. Сикорский упрекал Бенеша в том, что тот (точнее Фирлингер) слушается «приказов Москвы», говорил, что, если Чехословакия не хочет конфедерации, то Польша, несмотря на свое стесненное географическое положение, может существовать и самостоятельно. На что Рипка ответил репликой: «И Чехословакия тоже может». Разгневанный Бенеш заявил, что он ужасно удивлен словами Сикорского, и главное их тоном, и не понимает причины этого. Он выразил сомнение в том, что такое можно снести, и добавил: «Я сам Вам следовать не буду». Сикорский несколько сбавил тон, но продолжал уговаривать Бенеша в том, что уже сейчас, заграницей, надо готовиться к отпору коммунизму, поскольку Сталин, дескать, после войны «снова будет работать с Коминтерном». Польский премьер добавил, что считает Сталина весьма реалистично мыслящим государственным деятелем, но удивлен тем, насколько убежденным коммунистом тот является. Сикорский выражал недовольство ясно выраженным нейтралитетом Чехословакии в решении спорных советско-польских вопросов. Считая, что Россия будет чрезвычайно истощена войной, он утверждал, что решающее слово после нее будет принадлежать Америке и Англии и что следует договориться о том, чтобы опираться в политике именно на них. Бенеш ответил, что, исходя из имеющегося у Чехословакии опыта, он не может ориентироваться исключительно на англосаксонские страны, поэтому «мы будем вести себя осторожно и ждать конкретных результатов войны»[749]. 26 мая советско-английский договор был подписан. В его пятой статье значилось, что договаривающиеся стороны будут «действовать в соответствии с двумя принципами – не стремиться к территориальным приобретениям для самих себя и не вмешиваться во внутренние дела других государств»[750].

27 мая Молотов вылетел в США, где пробыл до 5 июня, а затем вернулся в Англию. Здесь он снова встречался с Черчиллем и Иденом, а также с главами эмигрантских правительств ряда малых стран. Среди прочих во время встречи Идена с Молотовым 9 июня обсуждался и вопрос о заключении договоров с ними, в частности, советско-югославского договора. Молотов заявил о желательности этого. Идеи считал, что спешить с этим не надо, что следует «избежать соревнования между Великобританией и СССР в деле заключения различных договоров с малыми странами», особенно, что касается их послевоенных границ. Он заявил, что английское правительство хочет «избежать заключения подобных договоров и просит об этом советское правительство». Молотов обещал доложить Москве о высказанном Иденом мнении. 4 июля нарком сообщил Майскому: «Можете сообщить Идену, что в принципе мы с его предложением согласны и хотели бы иметь со стороны англичан конкретные предложения по этому вопросу»[751]. Но англичане сочли достаточным получение принципиального согласия советского правительства и не удосужились представить просимые конкретные предложения, что впоследствии, при решении вопроса о советско-чехословацком договоре, сыграло немаловажную роль.