Представляется, что такая позиция главы небольшого государства, будущее которого зависело от степени согласованности действий великих держав, была адекватна сложившейся ситуации, вытекала из общей внешнеполитической концепции Бенеша («50 % на Запад, 50 % на Восток»), характеризовала его как реально мыслящего политика, не желавшего углубления разногласий между ведущими членами антигитлеровской коалиции. «Ситуация деликатная и требует чрезвычайно осторожных действий с нашей стороны»[803], -писал Бенеш Фирлингеру. В Москве, выслушав «мотивы и опасения» президента, посчитали, что в случае, если не будет принято решение о подписании договора, лучше было бы не предпринимать поездку вообще или отложить ее[804]. Таково было и мнение Богомолова, чрезвычайно раздосадованного сложившейся ситуацией[805].

Заключение советско-чехословацкого договора являлось серьезной заявкой СССР на укрепление его влияния в центральноевропейском регионе. Скорее всего, именно эта сторона дела волновала англичан, опасавшихся усиления влияния «русских» в Европе после войны. Решение вопроса замедлилось. Между тем, судьба договора занимала не только дипломатов, но и чехословацкую эмигрантскую общественность в Лондоне. Чаша весов в ее настроениях резко склонилась в пользу подписания договора, что в немалой степени объяснялось и успехами Красной Армии на советско-германском фронте летом 1943 г., окончательно переломившими ход Второй мировой войны. «Эта война будет выиграна на Востоке»[806], – констатировал Бенеш в сентябре 1943 г. Ясно обозначилась перспектива освобождения Чехословакии советскими войсками. 16 июля чехословацкое правительство приняло решение о скорейшем заключении договора с СССР, которое затем было поддержано и чехословацким Государственным советом[807]. Бенеш не одобрял этих акций, считая, что они будут истолкованы англичанами как попытка давления на них и лишь затруднят решение вопроса[808].

Англичане, несмотря на все дипломатические усилия советской и чехословацкой сторон, продолжали упорствовать в своем отрицательном отношении к подписанию договора. Бенеш не скрывал раздражения, заявив Николсу, что «своей негативной позицией» англичане «сами толкают нас на Восток, и нам ничего не останется, как повернуться исключительно к России»[809]. Однако он считал, что следует набраться терпения и продолжать переговоры. Бенеш полагал, что «как только будет достигнута договоренность между англичанами и русскими, все уладится само собой»[810]. 23 августа президент, по словам Богомолова, заявил ему следующее: «Если великая держава делает глупости, то 20 лет его опыта подсказывают ему, что надо подождать, и когда эта держава начнет исправлять свою глупость, то лучше сделать вид, что не замечаешь этого». Он также спросил посла, не считает ли советское правительство возможным начать предварительные переговоры по существу договора, который он хочет подписать в сентябре. Одновременно президент представил и его проект. Богомолов согласился взять текст «только для личного ознакомления»[811].