Создали у нас подобный комитет, начал он работать. Меня за особые заслуги назначили то ли его советником, то ли главным консультантом – естественно, без зарплаты. Походил я некоторое время на его заседания, а потом сказал:
– Спасибо! Я уж лучше уйду со своей почетной должности. Толку от вашей работы никакого нет, только время отнимаете.
Действительно, если в Америке подобный комитет – один из важных источников новостей, то кто у нас в стране знает, чем он занимается? Депутатов ловят на обмане в своих декларациях, они неподобающим образом ведут себя в общественных местах, могут таскать своих коллег-женщин за волосы и т. д. и т. п., и какая же реакция Комитета по этике? А никакой, один пшик.
Вот я и вспомнил что мог о том, чем же занимался долгие тридцать лет жизни в постсоветской России: и информационно-аналитическими исследованиями, и журналистикой, и прямой политической работой, и политтехнологом был, и бог знает, что еще делал! И все-таки главным для меня все это время оставалась моя работа в академии. Где бы и чем бы я ни занимался, но и психологически, и своим сознанием в первую очередь я всегда ощущал себя преподавателем и научным работником. Вести занятия со слушателями, аспирантами, читать лекции, писать научные работы всегда было для меня высшим наслаждением, главной жизненной целью. Главным поэтому и была для меня работа в своей академией, но уже под новым ее названием.
Сменилось не только название, но и ее структура. Исчез целый ряд кафедр, появились новые и кафедры, и учебные и научные подразделения, структуры. Распустили и кафедру идеологической работы, на которой я много лет работал, что вполне закономерно, ибо новые власти официально отрицали любую идеологию. Был создан крупный Социологический центр, куда меня и перевели работать, присвоив звание «главный научный сотрудник» – высшее по существовавшей в то время градации научных работников. Где-то чуть больше трех лет я «служил в нем». Почему написал об этом в кавычках? Потому что этот центр был тем местом, который по многим параметрам не удовлетворял меня.
Да, конечно, я занимался тем, что делал многие годы, – участвовал в проведении больших социологических исследований, пользовался авторитетом и у руководителей центра, и у своих коллег. Но не я выбирал проблемы этих исследований, и к тому же для меня было мало ограничиваться только социологической работой. Хотелось читать лекции, вести аспирантов, разрабатывать теоретические и практические проблемы в сфере этики, нравственных основ общества.
И еще одно обстоятельство, тяготившее меня. Руководил центром бывший аспирант кафедры идеологической работы, который был оставлен в академии, мы много лет работали с ним вместе. Человеком он был энергичным, талантливым и дело свое знал хорошо. Но с переходом страны на рыночную экономику вдруг проявились у него те черты «капиталиста», которые не очень мне импонировали. Главным для него стало добывать платные заказы, заключая порой сделки с сомнительными организациями. Включал в состав их исполнителей в основном людей, близких к нему и по своей коммерческой деятельности вне стен академии, и по личной дружбе, платил им большие деньги. Денежная выгода заняла слишком большое место в работе Социологического центра. Я, конечно, понимаю, что это далеко не самое плохое стремление в рамках капиталистических отношений. Но, во-первых, академия – учреждение государственное и деньги получает за выполнение государственных же заказов. Во-вторых, подобная атмосфера в коллективе претила мне, хотя признаю, что, может быть, в первую очередь это объяснялось тем, что по сути я так и остался советским человеком со всеми его плюсами и минусами.