Возьмем, например, Швецию, Финляндию и Австрию. Чем, прежде всего, оценивается внутренняя политика государства – заботой о детях и стариках. В каждой из этих стран – бесплатное образование, бесплатное здравоохранение, великолепное пенсионное обеспечение. Социальная справедливость в них достигается четким механизмом перераспределения богатства, основу этого механизма составляет прогрессивное налогообложение. В Швеции оно достигает 70 процентов. В каждой из трех стран базовые отрасли экономики национализированы – то есть от 30 до 40 процентов производственных мощностей принадлежат государству. В этих странах не было революции, тем не менее их социальные достижения возникли не на пустом месте. В Швеции рабочая партия почти тридцать лет имела большинство в парламенте. В Австрии огромный вес имеет социал-демократическая партия. У финнов в Конституции положение о местных советах сохранилось с 1917 года, когда эта страна еще входила в состав России. Почему бы нам не взять за образец эти страны, где есть элементы социального и, скажем так, социалистического государства? Есть также пример быстро развивающихся Китая и Вьетнама, которые, внедряя элементы рыночной экономики, остаются на путях строительства социализма. Но мы, в сущности, идем по пути латиноамериканского олигархического капитализма. Законы, которые принимает Государственная дума, в основном защищают интересы крупных предпринимателей, финансовых кругов. В 2000 году у нас было семь или восемь миллиардеров. Сегодня – 101, причем в период кризиса их число удвоилось. Что касается остальных, то по европейским нормам у нас 14 процентов населения – нищие, еще 25 процентов – бедные. Обеспеченными считаются 10–15 процентов, богатыми – 3 процента. Для того, чтобы сократить чудовищный разрыв в жизненном уровне между бедными и богатыми, правительство, законодательная власть не делают ровным счетом ничего. Поэтому народ вымирает. Хотя в последнее время рождаемость несколько увеличилась, смертность все равно ее превышает. Даже если верить данным последней переписи, а веры ей очень мало, численность населения у нас сократилась на 2,5 миллиона человек. Но при всех случаях эта цифра не соответствует действительности, поскольку она не учитывает колоссальную миграцию. Большое число приезжих как бы затушевывает картину демографической катастрофы, которую переживает Россия.

И дело не только в падении рождаемости. Председатель Совета Федерации Сергей Миронов в 2006 году говорил, что из страны после распада Союза уехало 5 миллионов человек – больше, чем в годы Гражданской войны. Поток ищущих счастье за границей не уменьшается. Но изменился социальный тип иммигранта. В первом потоке уезжали люди весьма состоятельные, затем – научные работники, которые не находили применения своим силам в так называемой новой России. В результате страна лишилась 700 тысяч специалистов с высшим образованием. А сейчас из страны уже потянулся средний класс – люди энергичные, не лишенные предпринимательской жилки, накопившие деньжат, чтобы купить дом, скажем, в Болгарии или на Кипре. То есть от нас уезжают высококлассные специалисты и более или менее успешные предприниматели, а к нам приезжает неквалифицированная рабочая сила из бывших республик Советского Союза. А наши квалифицированные работники стареют.