ножи поварские ему куплены. . . . . . . . 6 руб.
–
всего выходит. 851 руб.
Покорнейша прошу вас зделайти милости ращытайти меня его превосходительство Алексей Никитичь требуить засодержание ему денги покорнийший слуга ваш его привосходительства человек Евстигней Александров 20-го Сентября 1836 годаXLV.
Первые месяцы семейной жизни Пушкина прошли в Москве. Здесь и было положено начало штату Пушкина, здесь он приговорил дворецкого и повара. В этом деле поспособствовал ему, конечно, Нащокин. Дворецкий Александр Григорьев сопровождал из Москвы в Царское Село обоз с вещами Пушкина. Нащокин, принявший заботы о пушкинских делах, выдал Александру Григорьеву вперед за месяц деньги– 50 руб. – и посоветовал проверять его «щеты». В начале июня пришел обоз вместе с Александром Григорьевым, а в сентябре кончилась его служба. Разыгрался скандальный инцидент, о котором Пушкин сообщал Нащокину: «Дома у меня произошла перемена министерства. Бюджет Александра Григорьева оказался ошибочен; я потребовал щетов: заседание было столь же бурное, как и то, в коем уничтожен был Иван Григорьев; вследствии сего Александр Григорьев сдал министерство Василию (за коим блохи другова роду). В тот же день повар мой явился ко мне с требованием отставки; сего министра хотят отдать в солдаты, и он едет хлопотать о том в Москву; вероятно, явится и к тебе. Отсутствие его мне будет ощутительно; но может быть все к лучшему. Забыл я тебе сказать, что Александр Григорьев при отставке получил от меня в виде аттестата плюху, за что он было вздумал произвести возмущение и явился ко мне с военною силою, т. е. с квартальным; но это обратилось ему же во вред; ибо лавочники, проведав обо всем, засадили было его в яму, от коей по своему великодушию избавил я его»[978].
Александр Сергеевич был вспыльчив, но отходчив!
Василий, поставленный на место дворецкого, – сын Михайлы Иванова Калашникова и брат известной нам Ольги, бывшей предметом крепостной любви Пушкина. Еще одна деталь крепостного романа! Василий тоже выводил по временам Пушкина из терпения. В декабре Пушкин уехал в Москву и оставил в первый раз жену одну, на людей. Из Москвы он писал жене: «Напиши, не притесняют ли тебя люди и можешь ли ты с ними ладить?»[979], XLVI. А через несколько днейXLVII Пушкин разразился тирадой по поводу «людей»: «Оба письма твои получил я вдруг, и оба меня огорчили и осердили. Василий врет, чтоб он истратил на меня 200 рублей. Алешке я денег давать не велел, за его дурное поведение. За стол я заплачу по моему приезду; никто тебя не просил платить мои долги. Скажи от меня людям, что я ими очень недоволен. Я не велел им тебя беспокоить, а они, как я вижу, обрадовались моему отсутствию. Как смели пустить к тебе Фомина, когда ты принять его не хотела? Да и ты хороша. Ты пляшешь по их дудке; платишь деньги, кто только попросит – этак хозяйство не пойдет. Вперед как приступят к тебе, скажи, что тебе до меня дела нет; а чтоб твои приказания были святы. С Алешкой разделаюсь по моем приезде. Василия, вероятно, принужден буду выпроводить с его возлюбленной – afin de faire maison netteXLVIII; все это очень досадно»[980].