– Господа! Я вам ничего не говорил!

Слушателям, пожелавшим следовать нравоучениям полковника Зильберлеффеля, предоставлялась хорошая возможность претворить их в жизнь среди немецких и чешских девушек в Брюнне.

Я же увлекся своим любимым занятием, поскольку давно не читал что-то новенькое. Мне посчастливилось приобрести пару книг. Среди них второе издание «Авантюрного сердца» Юнгера^[142], ну и поскольку я все же был в военном училище, книга Клаузевица «О войне». Последняя потребовала практически всего моего свободного времени, так как в ней соединялось в единое целое то, что принято изучать по отдельности, а именно: военная теория, философское учение, ис тория, собственный военный опыт, гуманизм и искусство. Книга не отличалась высоким стилем. Но его недостатки, как и у Канта, восполнялись высоким качеством содержания.

У Клаузевица перед глазами был пример двух величайших стратегов своего времени: Фридриха II Великого и Наполеона. К тому же он воспитывался на духовном наследии Шарнхорста^[143]. Его выводы звучали как нечто само собой разумеющееся, утверждения были истинными, а основные положения касались главного – как победить врага. В своих заметках по ходу рассуждения он касался исторических событий, потрясших в свое время мир и связанных с колониальными войнами Англии и Франции, так, как будто они носили второстепенный эпизодический характер. Чего стоит только его многократно повторяющаяся мысль о том, что на войне главное – это соблюдение ее законов.

В уме и рассудительности Клаузевицу трудно отказать. Он совершенно верно говорил, что «проигранная битва подрывает силы армии, причем моральные значительно больше, чем физические. Вторая битва, если не возникнут новые благоприятствующие обстоятельства, приведет к полному разгрому, а может быть, и к уничтожению армии. Это военная аксиома».

В этом утверждении Клаузевиц вынес приговор Гитлеру. Для солдата, который участвовал в такой проигранной битве, это очевидно. И если уж говорить о прошедшей войне, то следует признать, что как немцы, так и русские сражались и побеждали по Клаузевицу. То же самое можно сказать и в отношении англосаксов.

В то время я с головой ушел в его книгу. Как настоящий догматик он на много предвосхитил описываемые события и был настолько велик, что его истины были доступны лишь немногим. Позднее мне приходилось общаться со штабными офицерами и генералами как в служебной обстановке, так и в частном порядке. Клаузевица они знали только по имени. Победы Германии над Польшей и Францией, первоначальные успехи в России я рассматривал теперь под углом зрения знаний, почерпнутых у Клаузевица. Взаимосвязи численного превосходства, скорости, внезапности и использования достигнутого удалось достичь только его ученикам. О великом можно судить только по поступкам. Ведь совершенно очевидно, что неудачи армии начались тогда, когда ее командующие перестали следовать заветам Клаузевица и начали слушать изречения неуравновешенного гениального демона. Именно в этом заключалась величайшая вина, вина не криминального, а морального характера. И случай с полковником Зильберлеффелем – ярчайшее тому подтверждение.