Путешествуя в санях, Екатерина время от времени меняла своих попутчиков, чтобы те предлагали ей новые темы для беседы и немного развлекли ее. Нередко Шувалова и Нарышкина меняли на де Сегюра и Фицгерберта. Сегюр был утонченным и образованным человеком, прирожденным рассказчиком и ее любимым собеседником. Она смеялась почти над всеми его шутками, однако в один из моментов он понял, что у императрицы существовали строгие рамки допустимого:

«Однажды, когда я сидел напротив нее в экипаже, она изъявила желание послушать отрывок из шуточных куплетов, которые я сочинял. Ее мягкая, дружелюбная манера общения с попутчиками, присутствие молодого фаворита, ее веселость, а также то, что она вела переписку с <…> Вольтером и Дидро, породили во мне уверенность, что ее не смутят фривольные любовные истории, и я прочитал ей одно из стихотворений, которое, признаюсь, было немного пикантным, однако весьма достойным и хорошо принятым парижскими дамами. К моему величайшему удивлению, я заметил, что моя попутчица, только что весело смеявшаяся, одарила меня грозным взглядом царственной особы, перебила совершенно неуместным вопросом и таким образом сменила тему беседы. Несколько минут спустя, желая показать, что я усвоил урок, я попросил ее выслушать другое, отличное по духу стихотворение, которому она уделила свое самое пристальное внимание».

«Однажды, когда я сидел напротив нее в экипаже, она изъявила желание послушать отрывок из шуточных куплетов, которые я сочинял. Ее мягкая, дружелюбная манера общения с попутчиками, присутствие молодого фаворита, ее веселость, а также то, что она вела переписку с <…> Вольтером и Дидро, породили во мне уверенность, что ее не смутят фривольные любовные истории, и я прочитал ей одно из стихотворений, которое, признаюсь, было немного пикантным, однако весьма достойным и хорошо принятым парижскими дамами.

К моему величайшему удивлению, я заметил, что моя попутчица, только что весело смеявшаяся, одарила меня грозным взглядом царственной особы, перебила совершенно неуместным вопросом и таким образом сменила тему беседы. Несколько минут спустя, желая показать, что я усвоил урок, я попросил ее выслушать другое, отличное по духу стихотворение, которому она уделила свое самое пристальное внимание».

Путешественники задержались в Смоленске на четыре дня из-за сильных снежных заносов, а также из-за болезни Мамонова, у которого поднялся жар и разболелось горло. Но письмо от Потемкина, который все еще находился в Крыму, побудило Екатерину вновь отправиться в путь. «У нас здесь зелень на лугах начинает показываться, – писал он. – Я думаю, скоро и цветы пойдут».