С 1903 года по 1907 год жил в Саратове у старшего брата.

С 1907 года Калужнин в Москве, до 1911 года работает в аптеке, затем поступает к Мешкову, учится живописи до 1917 года.

С 1918 года жил в Твери, а с 1921 (или 1922 года) живет в Ленинграде на Литейном.

Держите меня, пожалуйста, в курсе дела, относительно вопросов могилы Василия Павловича. Сделал ли могильщик ту работу, которую обещал?

Вот, кажется и все.

Желаю вам всего самого лучшего,

Ваш Лев Калужнин. 8 августа 1967 года».

Под письмом оказалась соединенная скрепкой, сложенная вчетверо осьмушка листка. Дата внизу: тысяча девятьсот сорок третий год.

Долго разглядывал я стершиеся на сгибах фразы, пока не прочитал весь приказ военного времени.

Подпись директора средней художественной школы была напечатана на машинке — Я. К. Шидловский, — а левее сохранился короткий росчерк его пера.

«Прошу вашего разрешения о повышении индивидуальной ставки В. П. Калужнину до 15 рублей, — обращался он к вышестоящему начальству, — тов. Калужнин зарекомендовал себя как талантливый преподаватель, группы его учеников имеют явный успех благодаря работе, которую он проводит с ними. Т. Калужнину установлена ставка 12 рублей».

Неведомо почему вспыхнул в памяти рассказ о Василии Павловиче, штришок к его незавершенному портрету.

— Запомнил пустячок, случай, — сказал художник Юрий Ершов, ученик одного с Мещениновой класса. — Выставили мы в конце года свои рисунки. Группы других педагогов — это такое добротное оптимистическое ученичество: много цветов, солнечные полудетские пейзажи. А мы, наша группа, сплошь черное, уголь, карандаш, сложные многофигурные композиции, ощущение серьезного мастерства. Все стоят против своих работ, ждут комиссию. Входит Василий Павлович. Оглядывается. Видит работы чужих групп, потом своей. Взгляд его застывает, некий ужас вырастает в глазах, страх, паника! Теперь-то я понимаю, что он пережил. Скажут, упадочничество, назовут мракобесом, изобретут «изм». И тут он бросается к нам и жутким непонятным ребятам шепотом произносит: «Защитите меня, защитите!»

...В июле шестьдесят седьмого Анкудинов прилетел из Мурманска в Ленинград в отпуск и попал... на похороны Калужнина.

Провожающих было несколько: Калинин, единственный друг художника, Лев Аркадьевич Калужнин, племянник из Киева, племянница из Саратова да они, семья Анкудиновых — Галина, Павел и он, Юрий.

Гроб свезли на кладбище в Парголово, в тишине простучали лопаты, затем гулко ударились о дерево несколько комьев глины...

Юрий Исаакович зарисовал могилу, пометил в записной книжке последний калужнинский адрес: