Впоследствии Микеланджело уверился – трудно сказать, под воздействием бредовых идей или нет, – что посланник герцога Урбинского, сговорившись с нотариусом, заставил его изменить некоторые условия соглашения. Микеланджело настаивал, что Климент никогда не принял бы подобные дополнения к контракту. Он утверждал: «[Себастьяно] хотел, чтобы я довел это до сведения папы и чтобы нотариус был повешен»[1177].

Тем временем посланник не жалел усилий, убеждая герцога Франческо Марию делла Ровере принять эти условия. Он передал ему, что весь Рим полагает, будто это прекрасный договор и Микеланджело в итоге создаст шедевр, и советовал герцогу лично написать мастеру любезное письмо, восхваляя и ободряя его, «ибо мне сказывали, что ладить с сим человеком будет легче, ежели он уверится в Вашем добром к нему расположении, и тогда воистину сотворит чудеса»[1178]. Однако прошло более месяца, прежде чем герцог, едва ли склонный уговаривать и улещивать Микеланджело, скрепил договор своей подписью.

Вскоре после заключения контракта Микеланджело объявил, что хочет вернуться в Рим. Последовала согласованная кампания, целью которой было разубедить его, отчасти, вероятно, потому, что папа придавал первостепенное значение работе Микеланджело над флорентийскими проектами. Однако папа и его окружение беспокоились также из-за того, что здоровье Микеланджело могло пострадать, если он сменит ровный климат Флоренции на насыщенную вредными испарениями атмосферу Рима. Климент сумел убедить даже посланника герцога Урбинского, что Микеланджело опасно приезжать в Рим в жаркие месяцы. Лучше перенести его приезд на сентябрь[1179][1180]. Себастьяно умолял его по крайней мере ехать верхом в прохладную погоду. Микеланджело отвечал, что лепить из глины, очевидно модели для гробницы Юлия, а именно этим он собирался заниматься, легче и удобнее в жару. Впрочем, он действительно отложил свой приезд до сентября. Ему суждено было задержаться в Риме надолго.

Изначальным намерением Микеланджело было продолжить в Риме работу над гробницей как можно скорее. Однако до конца этого года он пережил психологическое потрясение куда более тяжелое, чем те профессиональные трудности, с которыми ему пришлось столкнуться. Это событие оказало на него глубокое эмоциональное воздействие и изменило творческий ритм его жизни. Он познакомился с римским аристократом Томмазо Кавальери, которого друзья называли Томмао.

Где именно и при каких обстоятельствах они встретились, нам неизвестно, но это явно не составило труда[1181]. Дом семейства Кавальери располагался на Капитолии, почти по соседству с Микеланджело, ведь квартал Мачелло деи Корви, куда он теперь вернулся, находился у подножия холма. Кроме того, у них были общие друзья и знакомые. Дед Томмазо с материнской стороны был флорентийским банкиром, а Микеланджело знал во Флоренции многих представителей этой профессии.