– Володя, – обратилась Рая к сидевшему за рулем молоденькому лейтенанту, – Крюково отсюда далеко?

– Сейчас мы его как раз в стороне оставим, а что?

– Один партизан просил весточку родителям передать. Вот и адрес. – Рая подала ему через плечо треугольник.

Володя мельком взглянул на письмо.

– Ой-ой!.. «Где эта улица, где этот дом»! – процитировал он слова песни из известного довоенного фильма «Юность Максима». – Сделать крюк до Крюково – раз плюнуть… Только боюсь, что там одни развалины и пепелища…

Мальчики в один голос заговорили:

– Может, дом дяди Савелия не спалили?..

– Мы обещали хорошему человеку, сделайте любезность – давайте заедем, – взмолилась Рая.

Лейтенант досадливо стал чесать затылок, потом решился:

– А-а-а! Ладно! Семь бед – один ответ! – Крутанул баранку, и, перескочив кювет, машина запылила по грунтовой дороге на Крюково…

В опаленном войной поселке кое-где стояли черные от копоти уцелевшие дома и деревья. Но жизнь уже пробивалась среди этих развалин: где-то стучали топоры, вжикали пилы, скрипели колеса тачек, груженных песком, известью.

Дом родителей партизана Савелия нашли не сразу. Глазастый Александр увидел на калитке прибитый кусок фанерки, а на нем углем было написано: «Зеленая 14».

«Эмка» остановилась.

– Мам! Смотри, дядя Савелий здесь! – закричал Гришутка, увидев на крыше деревянного дома мужчину, укладывавшего доску на стропила. Мужчина и вправду был вылитый Савелий, только усы и брови совсем белые.

Старик удивился приезжим, крикнул жене вниз:

– Мать! Подойди к людям, может, чего надо иль ищут кого!..

Рая сердцем почуяла, что приехали они именно туда, куда надо. В свою очередь крикнула:

– Мы от Савелия!..

За забором раздалось женское: «Ой-ой!», а старик торопливо стал спускаться вниз. Маленькая сухонькая старушка выскочила со двора, все с тем же «ой-ой» кинулась к Рае и безжизненно повисла на ней.

– Не надо… Ведь мы вам радость привезли, а вы плачете… – утешала ее Рая, не скрывая и своих слез.