Рая без единого слова согласно закивала головой…

– Фамилия?

– Садырина.

– А девичья? – спросил капитан, не поднимая головы от анкеты.

– Коган.

Смершевец[4] холодно взглянул на Раису.

– Отчество?

– Израилевна.

– Понятно!.. О национальности спрашивать не резон!

Капитан еще дважды протянул свое «понятно». Прикурив от уголька беломорину, играючи выпустил изо рта дымные колечки и продолжал:

– Как же вам удалось выжить? – И ухмыльнувшись, бесцеремонно добавил: – Чем за свободу платили?

Раиса терпела эти унизительные намеки, молчала.

– Красотой? – Смершевец похотливо сверлил маленькими глазками Раису. Он всласть куражился над своей жертвой. И старался ударить как можно больнее. – Кто слаще? Этот или Тот?

Рая понимала: следователь-циник имел в виду немца и мужа. Она ответила:

– И «Этот», и «Тот» – порядочнее вас!..

Ей показалось, что капитан потянулся рукой к кобуре. Подумала: «Слава богу, кажется, конец! А о детях теперь позаботится муж». Но ее мучитель процедил сквозь зубы:

– Вот так и доложим куда следует!..

Может, он собирался еще чем-то постращать Раису, но в землянку вошел командир партизанского отряда. «Смершевец» встал неохотно, видно, привык к тому, что в отряде главнее его нет – он мог при желании любого подвести под статью. Если понадобится, и командира тоже…

А тот, приветливо улыбаясь, обратился к Раисе: