Шестимиллионный народ Ленинграда может дать не меньше 2-х (3-х) миллионного народа Эстонии. И дает. Так что десятка два-три поэтов – это не так уж много. К тому же за 20 лет. В пушкинскую эпоху стоящих поэтов было навряд ли больше. А они остались. Будучи напечатаны.
Мои поэты – поэты «пушкинской эпохи» 50-х годов, когда на пустом практически месте, в немыслимых условиях тотального соцреализма, не напечатав ни строчки при наличии всего двух-трех учителей (Ахматова, Дар, Гнедич), а чаще без оных, сложилась и расцвела русская поэзия. Вот она.
* * *
С Леонидом Аронзоном я был в тайге в сезон 60-го года, в разных партиях. Устроил нас в экспедицию Ося Бродский, который потом хвастался, что «наводнил всю экспедицию шизофрениками, рецидивистами, наркоманами». «Рецидивистом» был Арик Лившиц, он потом застрелился в январе 1961 г., «шизофреником» я (я только что вышел с Пряжки, где косил от армии), а «наркоманом», вероятно, Лёня Аронзон. Вывезли его из тайги с остеомиелитом, говорят, весил он 37 кг. Такой был сезон. (Его тезка Лёня Карбовский семь дней выходил из тайги с выбитым глазом, а потом 9 дней в поселке ждал вертолета. На базе в Большом Невере «не было денег» и его отправили поездом. В общем, он пробыл без медицинской помощи около трех недель.)
Вот в этой экспедиции я и познакомился с Аронзоном. Он мне читал стихи в Большом Невере, где мы пили перед отправкой в поле. Стихи мне категорически не понравились своей излишней классичностью и ясностью, о чем я, с присущим мне тактом, и сообщил ему.
Он был старше меня всего на год (родился 24 марта 1939 г.), но я всегда относился к нему как к старшему – он знал больше меня и умел показать это.
Потом мы не виделись года до 1962 (?). Пришли к нему с Гришкой-слепым (Григорием Ковалевым, лучшим знатоком поэзии в 60-е годы). Лёня тогда преподавал в школе и принял нас как мэтр, он очень мне тогда не понравился. А больше я его не видел.
Я много слышал о нем. Стихи его до 1964 г. сильно отдавали Бродским, что не способствовало повышению моего интереса к ним, а после 1964 г. я года на 3 изолировался и ничего не знал. Но как раз в этот период в поэтике Аронзона произошел перелом в сторону обериутов (особенно Заболоцкого). Аронзон в 1962 г. кончил пединститут им. Герцена и написал дипломную работу «Человек и природа в творчестве Заболоцкого». (Диплом не был опубликован, и местонахождение рукописи неизвестно.) Поэтику Аронзона определяла любовь к Пушкину и Заболоцкому и найденная им взаимосвязь этих двух поэтов, к чему прибавлялось основательное знание Хлебникова.