Василий Бетехтин – большой, настоящий поэт, запевавшая внутри него струна нуждалась лишь в малом толчке, узнавании собратом – и таковой нашелся, это был Игорь Бухбиндер. И песня вырвалась на радость всем нам.

Родился Василий Бетехтин на Алтае в 1951 году. Коротко о себе он написал для 1-го номера нашего альманаха в 1980 году: «Предки из сибирских казаков станицы Чалкар с примесью казахской крови. Биография родителей отличалась романтичностью и нелепостью, что и передалось, видимо, по наследству – недоучивался, доучивался, недоучился, бродяжил, терял, хоронил, находил иное призвание, писал, сидел, любил и не любил».

…Вася Бетехтин!.. Вспоминаю весну 1977 года, г. Фрунзе, литобъединение «Тулпар» («Рубикон»), одна из немногих отдушин для творческого общения в те времена – совершенно бесперспективная в отношении публикаций. И скромничающий отрок я (1-й курс Университета) с товарищем, – а вот и напротив завсегдатаи – и будущие участники «Майи» – мэтр Бухбиндер (с неизменной женою), Богомолец, поодаль бледный, замогильного голоса Соколов, наверно и Захар Креймер[716], да какие-нибудь девочки, идиотски обиженный холодным Бухом киргиз за писание по-русски – в общем, любопытная каша. И вдруг распахивается окно первого этажа и в комнату, подталкиваемый, видимо, Прокудиным[717], влезает с пышной веткой сирени в зубах Вася, с шумом и смехом, немного, конечно же, пьян, и преподносит сирень жене Бухбиндера. Ну а позже – читал.

Я не помню уже, что конкретно, да и какая разница:

А может быть:

Окропленный густым весенним дождем, шепелявящий – он читал, и я помню тот великий час своего внутреннего опыта, нечто мистическое, некое узнавание, когда обдало, пахнуло в меня Поэзией. Бетехтин читал, немного захлебываясь, чуточку невнятно, приходилось внимательно вслушиваться, привыкать, верить, чего-то еще не понимая, но ритм, но музыка – не выпускали уже, ощущение настоящего, живого – было как пробуждение, как зов… То ли другие в тот вечер себя никак не проявляли, то ли всё перешло на разговорчики и хохмы, но после заседания именно к Бетехтину, несколько отдельно от остальных выбравшему себе пространство, я подошел познакомиться. И вот, спустя несколько минут, уже мы закружились под жирной листвой и фиолетовыми фонарями в густых парковых улочках ночного города, и он читал, так, говорил, давно не читал, надо выплескаться – и нашлись благодарные слушатели. Так вот, впервые, чтобы рядом, я ощущал настоящего, живого Поэта.

Мне и не мыслилось показать что-нибудь свое, там и нечего было показывать. Зато он, перерывая тетради, а то на память, читал и свое и других, поразил меня Бухбиндером, прочел «Пьяный корабль» Рембо, от него я впервые услышал имя Мандельштама…