В конце месяца Людмила написала Федину, к тому времени вернувшемуся домой в СССР, письмо, в котором сквозила печаль:

Плотно захлопнулась дверь… Ах, если бы Вы знали, дорогой наш Федин, наша Россия, какую лютую тоску я испытываю после Вашего отъезда. Особенно мучительны были два первых дня. У меня нестерпимо «болела душа». Никуда не хотелось выходить (билеты в Comedie Franchise пропали), никого видеть. <…> Сегодня Вы, наверное, в Ленинграде – может быть, еще зимнем, но прекрасном, как всегда. <…> Сидели сегодня долго в кафе (на улице, на солнце) на Елисейских Полях и жалели, что нет Вас с нами. А завтра будем есть блины и будем опять жалеть, что Вы не с нами…

Плотно захлопнулась дверь… Ах, если бы Вы знали, дорогой наш Федин, наша Россия, какую лютую тоску я испытываю после Вашего отъезда. Особенно мучительны были два первых дня.

У меня нестерпимо «болела душа». Никуда не хотелось выходить (билеты в Comedie Franchise пропали), никого видеть. <…> Сегодня Вы, наверное, в Ленинграде – может быть, еще зимнем, но прекрасном, как всегда. <…> Сидели сегодня долго в кафе (на улице, на солнце) на Елисейских Полях и жалели, что нет Вас с нами. А завтра будем есть блины и будем опять жалеть, что Вы не с нами…

Людмила упомянула, что разговаривала с Эренбургом на следующий день после отъезда Федина, что фактически является одним из немногих свидетельств контакта между Замятиными и Эренбургом после того, как он встретил их в Париже в 1932 году. Так как Федин дружил с Познером, Эренбургом и Савичами, вероятно, во время его приезда во Францию Замятины снова встретились со всеми ними – носителями просоветских взглядов в эмигрантских кругах. Замятин добавил к письму жены приписку от себя:

Этуаль и Конкорд без тебя скучают, я – тоже! Что-то стал опять спать не блестяще… <…> Сидел два дня, писал статью о советских военных романах… <…> Обнаглел до того, что писал уже прямо по-французски. <…> Моего «Чурыгина» здесь скоро будут передавать по радио («Colonial») – можешь слушать в Питере. Когда же это по радио можно будет поговорить с тобой? За отсутствием радио, передай Аграфене, что удостоверение о продлении моего паспорта ей пришлю. При случае узнай, зачем ей это и напиши[553].

Этуаль и Конкорд без тебя скучают, я – тоже! Что-то стал опять спать не блестяще… <…> Сидел два дня, писал статью о советских военных романах… <…> Обнаглел до того, что писал уже прямо по-французски. <…> Моего «Чурыгина» здесь скоро будут передавать по радио («Colonial») – можешь слушать в Питере. Когда же это по радио можно будет поговорить с тобой? За отсутствием радио, передай Аграфене, что удостоверение о продлении моего паспорта ей пришлю. При случае узнай, зачем ей это и напиши[553].