Поездка состоялась с 1 по 16 октября. После благородно-нищего Петрограда оживающая, деловая и сверхдорогая нэпмановская Москва не понравилась Ходасевичу. Раздражали и прежние знакомые. В письме жене от 6 октября 1921 года Владислав Фелицианович язвительно пишет: “Заходил к Саше Брюсову. ‹…› Саша – совершенный идиот. Он говорил мне такое, что сказать невозможно. Очень увлечен – переводит английские книги по портновскому ремеслу”[479]. Не слишком увлекала его и литературная жизнь. Московские футуристы были явными врагами, но и в поэтах более умеренных Ходасевича, привыкшего уже к петербургскому тону, раздражала, видимо, характерная экзальтация. В следующее пребывание в Москве (с 24 января по 17 февраля 1922 года) Ходасевич в письмах высказывался по этому поводу более чем определенно: “Марина, Липскеров, Глоба пишут такое, что хоть святых вон выноси. О, сестры Наппельбаум! О, Рождественский! Это – боги в сравнении с москвичами”[480]. Впрочем, с Липскеровым, Андреем Глобой, впоследствии известным переводчиком, “Бумой” Эфросом, Лидиным Ходасевич общался, и даже был заочно “записан” в созданную этими московскими неоклассиками группу “Лирический круг” – как, впрочем, и Ахматова и Мандельштам, которые ни разу ни в каких акциях этого объединения не участвовали. Ходасевич пообещал вести в издаваемом группой альманахе рубрику “Окно на Невский”. Статья Ходасевича, опубликованная в первом и единственном выпуске этого альманаха, посвящена опять-таки Пушкину, но чувствуется, что главная ее цель – дистанцироваться от московских “пушкиньянцев” с их бескрылым, воистину “реставраторским” подходом к поэзии Золотого века. “Времена меняются, с ними – и жизнь, и форма художества. Нельзя и не надо превращать пушкинский канон в прокрустово ложе. Знамя с именем Пушкина должно стоять вертикально: да не будет оно чем-то вроде эстетического шлагбаума, бьющего по голове всякого, кто хочет идти вперед. Пушкин не преграждает пути, он его открывает”[481].

Сам Ходасевич пользовался в столице не меньшим успехом, чем в Петрограде; на его вечере в Союзе писателей 10 октября была “вся Москва”. Во второй приезд он выступал уже неоднократно – в том числе в “Лирическом круге”; между прочим, принимал участие в благотворительном вечере в пользу Максимилиана Волошина. Полезным было и общение с Гершензоном, хотя в письме жене Ходасевич жаловался, что Михаил Осипович “мил, но замкнут”. Гершензон от имени издателя Михаила Сабашникова, который в это время сидел на Лубянке, но ожидал освобождения и намеревался продолжить свою деятельность, заказал Ходасевичу биографию Пушкина. По возвращении в Петроград Ходасевич с увлечением занялся этой работой. 25 января 1922 года в Москве был подписан официальный договор, по которому он должен был представить рукопись к 1 июля. Но бурные события, которые происходили в течение 1922 года в жизни поэта, помешали исполнить задачу. От этой рукописи сохранились лишь три с половиной главы, охватывающие время до 1820 года.