Хорошим дополнением к классным занятиям были практические — общение с Есениным (он первым прозвал студентов ВЛХИ «брюсовцами») или Маяковским, которые приходили в неурочное время и без предупреждения. «Все убегали (с занятий. — В. М.) слушать Есенина. Профессура относилась к таким побегам либерально, не мирился только П. С. Коган. У него чаще других бывали первые часы (занятия во ВЛХИ шли по вечерам — В. М.). Коган возмущался, разыскивал ректора и почему-то никогда не мог его найти. Знал ли об этих импровизированных вечерах поэзии, срывавших занятия по расписанию, Брюсов-ректор? Я думаю да, знал. И сознательно попустительствовал как поэт»^{20}.

Руководство институтом отнимало много времени. Брюсов относился к своим обязанностям с обычной серьезностью и аккуратностью, стараясь ничего не упустить. Мелочей для него не существовало, о чем говорит следующий пример. 5 августа 1922 года «Известия» сообщили об учреждении при ВЛХИ, по инициативе преподавателя института Ивана Рукавишникова, группы «Орден триолета», целью которой является «изучение строфики и твердых форм, в частности триолета». Через три дня Брюсов послал в газету заявление, что «названный „орден“ ни в коем случае не может считать себя существующим „при“ Литературно-Художественном Институте, так как ни его Правление, ни я, состоящий его ректором, на такую организацию разрешения не давали и даже не были об ней своевременно уведомлены. Среди любителей триолета, устроивших вечер, действительно, есть слушатели Института, но действовали они по своему личному почину и связывать свой „орден“ с Институтом не имели никакого права». В личном письме главному редактору он пояснял: «Дело в том, что о руководимом мною Литературно-Художественном Институте уже не в первый раз появляются в печати сообщения, безусловно противоречащие фактам. Обходить их все молчанием мне не представляется возможным, — тем более когда неточные сообщения даются даже читателям „Известий“!»^{21}. Опровержение в печати не появилось: видимо, Брюсов договорился с Рукавишниковым, что деятельность «Ордена триолета» будет протекать вне стен ВЛХИ. Впрочем, она так и ограничилась несколькими литературными вечерами.

«Он не только руководил институтом, — вспоминал бывший заместитель ректора (по выбору от студентов) Александр Корчагин. — Не раз бывал он вынужден во всеоружии отстаивать в кругу работников Наркомпроса право на существование этого института, ибо в то время самый принцип основания литературного вуза многим казался сомнительным»^{22}. Ставший после смерти Брюсова ректором Вячеслав Полонский даже при поддержке Луначарского не смог спасти ВЛХИ: после первого выпуска в конце марта 1925 года было объявлено, что институт переводится в Ленинград, а уже в июне он был закрыт. С 1925 по 1930 год существовали Высшие государственные литературные курсы (там учились Даниил Андреев и Арсений Тарковский), но заменить ВЛХИ они не могли.