Несколько секунд в зале длилось молчание, было слышно даже, как повар на кухне распекал помощника, пересолившего борщ. Затем вдруг разом посыпались восклицания:

– Браво! Молодец, Волянский! Так его и нужно! Замечательная басня!

Соседи Волянского по столу, теперь уже не стесняясь, смотрели в сторону Алехина. Они задорно смеялись, не скрывали презрения и ненависти к жалкому перебежчику.

Что-то тяжелое подкатило к горлу Алехина, сжало грудь, заставило вскочить со стула. Волянский и его коллеги, взглянув на Алехина, мигом затихли, на лицах некоторых появился испуг.

– Я всегда говорил, – громко, сквозь зубы процедил Алехин, – из господина Волянского выйдет поэт!

Сделав небольшую паузу, Алехин выкрикнул:

– Только грязный немного!

Оскорбление вскинуло Волянского с места. Быстро мигая, теребя в пальцах салфетку, он злыми глазами смотрел в сторону Алехина. Выговаривая следующую фразу, Волянский опять начал заикаться от охватившего его волнения.

– А вы по-полагаете, лу-лучше быть красным?

– Лучше быть честным, Волянский! – отчеканивая каждый слог, произнес Алехин.

Всего несколько секунд молчал большой стол, затем взорвался гневными криками. Заливной и Чебышев вскочили со стульев, замахали руками, жесты их в сторону Алехина с каждой секундой становились все более угрожающими. Официанты, привыкшие к скандалам и дракам, уже готовились прийти на помощь своему хозяину и угомонить расходившихся господ. Появились любопытные музыканты. Григорий Орлов в дверях невозмутимо смотрел на буянивших клиентов.

– Что же получается, господа! – гремел Чебышев. – Продался большевикам и пришел нас учить!

– Недаром он четыре года жил с красными! – поддержал бывшего прокурора Заливной.

– Вон отсюда! Гнать его! – кричали их соседи.

Алехин бросил на стол несколько франков за кофе и оранжад и гордо повернулся в сторону кричавших. Взрыв гнева у него прошел, и он уже без волнения сказал шумящим соотечественникам:

– Спокойнее, господа! Вы же русские дворяне! Что касается меня, я сам уйду. Я зашел сюда случайно!

Повернувшись, он быстро зашагал к выходу. На улице Алехин вынул сигарету и закурил. Вдруг рядом с собой он увидел Куприна.

– В тебе погибает большой драматический артист, Саша, – взяв Алехина за локоть, задорно произнес Куприн.

– Вы были там? – удивился Алехин, вглядываясь в темноте в лицо писателя. – Мерзкие люди! А Волянский хорош!

– Они больше заслуживают жалости, – со вздохом вымолвил Куприн. – Мечутся, как звери в западне, не находя выхода.