При заключении Венского (Шенбруннского) мирного договора с Австрией 14 октября 1809 года Наполеон настоял на том, чтобы к Варшавскому герцогству была прибавлена часть Западной Галиции и город Краков, а Восточная досталась России. Граф Румянцев вновь написал Коленкуру письмо, в котором выразил удивление, что увеличение герцогства Варшавского, к которому присоединили до 2 миллионов новых жителей, может возбудить несбыточные надежды на восстановление Польского королевства, но такому, по мнению России, не бывать. Но в обмен мнениями, по приказу императора Наполеона, вмешался министр иностранных дел граф Шампаньи, отвечая графу Румянцеву, что «благодарность, первая добродетель монархов, и честь, первый закон их» воспрещали императору Наполеону оставить в руках австрийцев страну, единодушно против них восставшую. «Его величество, – писал Шампаньи графу Румянцеву 14 октября 1809 года, – соображая свои действия с видами своего союзника, императора Александра, присоединил Западную Галицию к Варшавскому герцогству, коим владеет король Саксонский, известный миролюбием и умеренностью характера. Император Наполеон не только не хочет возбуждать чуждой ему мысли о восстановлении Польши, но готов содействовать императору Александру во всем, могущем изгладить о ней память и истребить имя Польши и поляков, не только во всех государственных бумагах, но даже в Истории, дабы положить конец мечтаниям, более вредным для самих поляков, нежели тревожным для правительств, которым они принадлежат» (Там же. С. 453–454).

В конвенции, подготовленной и подписанной 4 января 1810 года Коленкуром и Румянцевым в Петербурге, первая статья гласила: «Королевство Польша никогда не будет восстановлено». Но император Наполеон не ратифицировал эту конвенцию, предложив внести в текст уточнения, и 10 февраля 1810 года новая редакция была получена: «Император Наполеон обязывается не благоприятствовать какому бы то ни было предприятию, клонящемуся к восстановлению королевства Польши». Конвенцию в этой редакции уже российское правительство отказалось подписывать. Так начались накапливаться факты и фактики, свидетельствующие о разногласиях французского и русского правительства, о разногласиях Наполеона и Александра I.

Австрия, утратив по заключенному миру почти 4 миллиона подданных и значительную территорию, потеряла значение великой европейской державы, а могущество Наполеона возвысилось чрезвычайно. Одна лишь Россия противостояла неудержимому Наполеону в стремлении командовать всей Европой. Чуть ли не все государи и герцоги смотрели на Россию как защитницу их зависимости – и германские владетели, и защитники Тироля, и даже брат Наполеона, король Голландский Людовик, надеялся на Россию.