Подводя итоги, граф Н. Каменский писал: «Не могу довольно нахвалиться усердием, храбростью и неутомимостью всех чинов.
Из одного боя войска поспешали к другому, с поля сражения делали тотчас форсированные марши, после форсированных маршей вступали опять в бой, с тою же бодростью духа и непоколебимою храбростью, которые всегда знаменовали их».
21 августа (2 сентября) 1809 года было подписано заключение о перемирии, основным условием которого для нас было свободное плавание невооруженных судов по Ботническому заливу, то есть из Финляндии могли поступать на шведский берег продукты питания и вооружения.
Перемирие не входило в планы графа Румянцева, он предупредил Петербург, что перемирие задерживает ход переговоров со шведскими уполномоченными. Но Барклай де Толли писал императору, что Каменский вывел свой корпус из затруднительного положения: «Счастливо войско, имеющее предводителем столь искусного, деятельного и храброго генерала». Александр ответил Барклаю, что он признает вполне основательными распоряжения Каменского, достойными всякой похвалы и обличающими в нем искуснейшего генерала. В награду генералу Каменскому вручили алмазные знаки ордена Святого Александра Невского.
Вскоре после этих событий генерал Кнорринг передал командование войсками генералу Барклаю де Толли.
О событиях тех дней сообщает историк М. Богданович: «29 августа (10 сентября) уполномоченные собрались у барона Стедингка, по приглашению графа Румянцева, который официально объявил шведским дипломатам, что император Александр, в изъявление своего благорасположения к их правительству, согласен постановить границею реку Торнео, но что он разрешил эту уступку только в случае неотлагательного заключения мира. Уполномоченные Швеции, изъявив свою признательность, дали слово подписать мирный договор не позже как через неделю. На следующий день полковник Шёльдебранд, со всеми офицерами, состоявшими при шведской миссии, в полной парадной форме, принес поздравления графу Румянцеву по случаю тезоименитства императора Александра. За обедом у нашего министра шведские офицеры, встав со своих мест, пили за здоровье Государя… Карелия и южное прибрежье Финского залива, некогда принадлежавшие великому Новгороду, были впоследствии завоеваны шведами. Ежели они овладели страною финнов по праву сильного, то почему же русские не могли воспользоваться правом сильнейшего? Наша собственная безопасность того требовала. Разве шведы были спокойными соседями, разве пушечные выстрелы, которыми посчитались мы с ними у Красной Горки, не встревожили Петербурга? Завоевание Финляндии было столько же необходимо, сколько и неизбежно. Оно, покрыв славою русских вождей, Барклая де Толли, князя Багратиона, графа Каменского, Кульнева, приуготовило их и войска, подвизавшиеся под их начальством, на страшную борьбу за наши кровы, за гробы предков, за колыбели детей наших, во славу Александра Благословенного» (