Юрка понимал, что надо остановиться, иначе дорога сюда ему закрыта. Но сила его отчаяния стала союзницей безрассудства и не столько он, сколько они, сказали за него:

— Я поверил потому, что ты любишь играться, не со мной, так с кем другим. Ты… ты непостоянная, двуличная.

Майка швырнула в ярости диванной подушкой.

— Я тебя ненавижу!..

— Не сикились, девочка, цвет лица испортится.

Юрка одним махом проскочил ступеньки, успев, однако, заметить, как вызрела за два дня черешня, которой лакомился Вьюн.

Соседская калитка оказалась распахнутой.

«У нас не закрыли и здесь бросили», — уловил Юрка некий зловещий смысл. Для него это было знаком беды — чего-то непоправимого, что очень скоро войдет не в одну семью…

Но чем дальше Калачев уходил от Майкиного дома, тем больше успокаивался… Если Копцова многие видели на танке, не столь важно, каким по счету свидетелем окажется он… И какая вина Михаила? Так, мелкое хулиганство. Самое больше — штраф или пятнадцать суток. При встрече Юрка ему все объяснит, лишь бы Майка со зла не наболтала лишнего… От нее надо держаться подальше. И теперь он проявит твердость.

Отец уминал кубанскую колбасу.

— Хоть душу отведу, — блаженствовал Василий Афанасьевич. — Рыбным батя ей богу меня замучил, — и он отодвинул на край стола консервы «бычки в томате».

Юрка припал к ведру с водой. Это лучше, чем Майкин дрысливый компот.

— Поди ко мне, — позвал отец. — Опять из школы звонили, велят зайти.

— Я думал, уладилось.

— Ула-а-дилось, — передразнил отец. — Делать твоему директору не хрена. Не пошел бы, да завгару позвонили… Давай завтра на пару, покажешь хоть, где твоя школа.

Юрка облегченно вздохнул, мстительно подумал о самом себе: «Это тебе за все!.. За все!..»

8

Сергей никогда еще не видел летний рассвет. Солнце вставало задолго до того, как он просыпался, и лишь однажды в пионерлагере удалось увидеть его восход.

Но он не мог даже представить, насколько величественна картина, когда уходит, казалось, вечная ночь.

Сергей, лежа на раскладушке во дворе, так и не заснул.