— Запах моего детства, — с наслаждением повела носом Рита.

Поезд уже тормозил. Рита наконец подняла глаза, и Сергей вспомнил, что силился когда-то сказать ей под карагачем.

— Рита, совсем мальчиком я…

Проводница открыла дверь, потребовала билет.

— А сейчас… В общем, Маргарита — значит жемчужина.

— Ух ты, а я и не знал, какую драгоценность сопровождаю, — засмеялся Юрий.

— Отправляемся, — поторопила проводница.

— Тебе-то и не следовало знать, — поднялся в тамбур Сергей. — Собрав силы, вымученно пошутил: — Рита, если он вздумает посягнуть на такое сокровище, как ты, обязательно дай знать мне.

Поезд плавно тронулся.

— Я сообщу, но куда?

— Что куда?

— Скажи, куда написать, — ускорила шаг Рита.

— Запомина-а-ай!..

Сергея теснила он дверей проводница, а он, уже не видя Риту, все выкрикивал адрес, забыв, что Калачев знает его чуть ли не лучше своего.

Оглядев подозрительно Вертоусова, проводница ушла к себе. Сергей остался в тамбуре, взволнованно пытаясь осмыслить случившееся.

Меж полей, протянувшихся к дымным трубам электростанции петлял Тузлов.

Зеленое предвечернее Придонье уходило назад, и город на горе все отдалялся, становясь похожим на большую переполненную грузом баржу с выпирающей рубкой — собором.

Парус одинокого облака плыл на запад, и почти доставая его, высоко носилась гордая ласточка, предвещая в скором нестерпимый, выжигающий землю зной…

Через два с половиной месяца, в жаркий полдень, на главпочтамт Новочеркасска зашел полнеющий мужчина. На бланке для телеграмм написал, соблюдая знаки препинания: «Ты оказался прав. Но это еще не всё. Юрий. Рита.»

Подумав, Калачев вычеркнул последнее имя, вспомнив, как на днях Маргарита сказала, что собирается съездить в Москву.