— А вечные ценности пошли на дно, — уныло обронил Захар.

Лев Викторович звучно расхохотался.

— Хорошо сказано. Их, конечно, на себя не навьючишь. Самим бы выплыть.

Захар вдруг вспомнил окровавленного Мешалкина, полные тоски и боли глаза.

— Вечные ценности и есть та соломинка, за которую надо хвататься.

— Эка с тебя образы прут, — с похвалой отозвался Лев Викторович, — можно подумать, ты и правда веришь в высшие заветы и постулаты.

— Не верю, да надо бы.

— На-а-до, — протянул гость. — Снова это проклятое «надо». Всю жизнь только и слышу. И ты туда же.

— Вам трудно понять меня, — горько вздохнул Захар. — Я такое пережил…

Лев Викторович поднялся, одернул узковатый, из блестящей ткани, пиджак.

— Кто побывал там, где ты, или к Богу прибивается, или лезет в логово сатаны.

— Откуда вы знаете? — поднял глаза Захар.

Снизу лицо гостя казалось надменно неподвижным, словно у каменной статуи.

— Из твоего увлекательного рассказа.

— Но я…

— Да, ты в нем самое главное опустил. В частности, о ночном эффекте.

— Вы сами видели или знаете от других?

— Своими вопросами, Захарушка, ты себя полностью выдаешь.

— Я себя виноватым не считаю.