— Однако Калюжного вы усердно топили.

Толстячок засмеялся, растянув губы, как при свисте.

— Зато тебя выручил.

— Меня?

— Ну конечно. Отвел беду.

Захар напряженно замер. Несомненно, толстяк приехал в город из-за него. Но чего он добивается? И вообще, говорил ли об этом с директором?

— Я здесь по другому вопросу, — словно читал чужие мысли толстячок. — Лев Викторович бережет не только свою репутацию.

— Каким образом вы отвели от меня беду?

— Твои сногсшибательные откровения никого не оставили равнодушными. И не будь моей доброй воли, тебя бы сунули в кутузку, а казачки перерыли бы могилы.

— И слава Богу.

— Тю-тю тогда драгоценности. По усам текло, а в рот не попало.

Сбитый с толку Захар не знал, что ответить.

— В чем заключалась ваша «добрая воля»? Я по своей охоте выступил. Но казакам, видимо, судьба Калюжного ближе, чем моя беда.

— Совершенно верно, — хлопнул себя по тугим ляжкам Лев Викторович. — Я им это и внушил.

Рычнев внимательно посмотрел в неестественно синие глаза гостя. Как и в станичном клубе, он показался на кого-то похожим… Но на кого?

— За что мне такая от вас честь? — хмуро спросил Захар.

— Не будь наивным, Захарушка. Безделушки и те вызвали интерес, а уж сокровища…

— Казаки охрану у могил не поставили?

— Для них, повторяю, твое сообщение как расхожий анекдот: услышали и забыли.

— Зря вы так сделали, — отчужденно сказал Захар. Взяли бы меня под стражу, так, наверное, разобрались бы.