Позабыта и заброшена лютеранская кирха. В свое время она была своеобразным культурным центром, где звучал орган, пели известные мастера оперных театров Москвы и Петербурга. Почему, хотя бы частично, не возродить эти традиции? Тем более что в городе практически негде послушать симфоническую музыку, народную песню.
Вернув первоначальный вид главной Триумфальной арке, запамятовали о военачальнике Я. П. Балканове, восстановление утраченных элементов с надгробного памятника которого отняло бы немного сил и средств…
Но последнее слово должно быть за горожанами. Моих земляков возмущает запустение улиц (особенно на окраине), убожество старых больниц, захламленность кладбища… Они не могут мириться с непродуманностью, а то и бездумностью принимаемых решений на всех уровнях нашей громоздко-неуклюжей пирамиды власти.
Настораживает другое. При всеобщем потеплении климата в стране мы сами не потеплели друг к другу… Не пришло время?! Как знать. Но винить надо лишь себя…
Вырванные языки колоколов — только внешние носители нашей исковерканной памяти. В каждом честном человеке должен звучать свой колокол памяти — бережно хранимый отголосок прошлого; взывающий к милосердию, отзывчивости, осмыслению настоящего, ответственности перед будущим…
Собор Разума
Собор Разума
В детстве покойный мой дед Михаил Ефимович иногда водил меня с собою в Михайловскую церковь. Она стояла недалеко от дома, и мы называли ее нашей.
Дед был маляром и часто с артелью строителей выезжал из города на заработки.
Однажды осенью он сотоварищи подрядился работать в «нашей» церкви. Пока жестянщики на луковице купола делали свое дело, дед красил ограду.
Я мог только представить, какую захватывающую картину города и окрестностей наблюдают мастера. И уж совсем меня охватывал трепет при мысли, какой тогда может открыться вид с колокольни Вознесенского собора. Из разговоров старших я знал, что приезжие мастера из Ленинграда ведут там ремонт. И не просто ремонт, а рес-тав-рацию. Это труднопроизносимое слово я записал в тетрадке по русскому и выучил. Реставраторы представлялись мне сильными и бесстрашными, работающими без всякой страховки… К великой досаде — никто из них не появлялся на серебристых главах собора. Лишь многочисленные стаи голубей, как обычно, кружились под крышей неба, край которой величаво держали легковесные, словно туго надутые, купола…
В те далекие дни пятьдесят седьмого кафедральный войсковой собор переживал свое второе рождение… Людская молва не подвластна логике. Тем более, что в юбилейную для нашего государства осень (40 лет Октября) много было всяких слухов…