Национальное русское самовыражение — при всей своей многогранности — оказалось немыслимо без религии. Ключевое положение, какое занимает церковь в жизни любого европейского государства, в России и на сегодняшний день не нашло воплощения. И дело тут, если говорить об историческом аспекте, не столько в невосполнимом уроне, какой понесла Церковь в годы советской власти, сколько в расколе, происшедшем в 1927 году.

Декларация митрополита Сергия была в то время воспринята как лояльная режиму и посеяла рознь между верующими. На самом деле декларация была направлена на сохранение хотя бы того, чем довольствовалась Церковь после учиненного разгрома. Русская же зарубежная Церковь поспешила осудить Сергия и на многие годы порвала отношения с соотечественниками.

С тем и пришла Россия к тысячелетию со дня своего крещения…

К сожалению, народ (верующий и неверующий) не услышал имени главных виновников, так и не удосужившихся покаяться.

Впрочем, так ли уж успокаивают душу выдавленные по необходимости признания? Их нравственное обесценивание — повод для лишних раздоров. А нужна хоть мало-мальская душевная устойчивость.

Трудно поверить (как модно сейчас говорить) в консолидацию. Напичкав свой язык иностранными фразами, мы и ставим цель какую-то декларативно-декоративную. Нам не от чего оттолкнуться, и мы слепы в новых «ориентирах», забыв про свои корни и национальную самобытность. А сделав первый робкий шаг (шаг неизвестно к чему), надолго застываем на месте.

Восстановить Церковь (в более глубоком понимании этого слова) — не обновить пустые лозунги.

Призыв к возрождению былой мощи России неотделим от реального возрождения православной церкви. Были в ее истории Тихон, отец Нектарий, протоиерей Иоанн Кронштадский… Их имена по достоинству украшают энциклопедию отечественной жизни, написанную обдуманно и достоверно.

История — ничто без своих памятников… Вознесенский собор — не исключение. Несмотря на идущий в нем ремонт, он открыт для всех. Но проблемы его не только не уходят, а наоборот, прибавляются.

Грустно слышать, что исчезли в разные годы хоругви, богослужебные сосуды, подсвечники, мебель, книги. Из пятнадцати паникадил сохранились только два…

С 1989 года наконец-то зазвонили соборные колокола. Однако нет баса — большого колокола. Как тут не вспомнить прежний, семисотпудовый.

Нижний подвал часто заливает водой. Связывают это со строительством невдалеке от собора пятиэтажек, вызвавшем нарушение дренажной системы. Быть может, причина и в другом, углубленно этим никто не занимался… Пока же в соборе, стоящем на воде, нет… питьевой воды. Ее носят из колодца.