— Не согласен, — сказал Джей. — Подумай об этом, Грейс. Может быть, сейчас неподходящее время.

— Я подумаю, — пообещала она.

Но подумать ей предстояло о другом. О том, как повернуть вспять течение. Она однажды уже проделала это при помощи фотосессии на Ямайке, когда отстояла перед Дором свою точку зрения и добилась от «Эм Джи Эм» того, что ей было нужно. Она сможет это сделать снова.

* * *

Однако тогда, в то время, она не была матерью. Не была женой, да и подданных, дай Бог им счастья-здоровья, у нее тоже не было. Граждан Монако уже интервьюировали и опрашивали, и подавляющее большинство считали, что Грейс — не одна из них, никогда не была одной из них и то, что она собирается сниматься в Калифорнии, только лишний раз подтверждает их предчувствие: рано или поздно она их покинет. Она до сих пор оставалась prineesse americaine[30] , так и не став notre Princesse bien-aimee[31]. Каждый раз, когда ее посещала какая-нибудь идея — а все ее идеи сводились к тому, чтобы игнорировать прессу, а потом без дальнейших комментариев приступить к съемкам, — она думала и думала, как эта идея повлияет на ее жизнь.

Рано или поздно она неизменно возвращалась к мыслям о детях. Возможность оставить их Ренье и уехать сниматься в этом фильме, а потом и в других даже не рассматривалась — она точно знала, что в этом и состоит подвох ее брачного контракта: в таком случае ей никогда больше не увидеть Каролину и Альби. Да, ей по душе пришлась мысль больше никогда не видеть Монако, а судьба шекспировских изгнанников казалась романтичной и привлекательной, но она не могла даже представить, что никогда не увидит своих детей.

Если Грейс не покинет Ренье, но огорчит его, отправившись сниматься в кино вопреки его чаяниям, что помешает ему оперативно забрать у нее Каролину и Альби? Он и так почти лишил ее общества сына, с горечью думала она. Если не считать выходных и каникул, она редко видела Альби, ведь в его ежедневном расписании было множество занятий, подобающих юному наследнику короны. Ренье мог проделать то же самое и в отношении Каролины.

Грейс припомнила их переписку допомолвочных времен, где они обсуждали, как хотели бы растить своих детей. Сейчас она понимала, что из всех проверок, которые ей пришлось пройти до свадьбы, эта была самой важной. Она писала тогда, что больше всего на свете хочет для своих детей свободной жизни, которую описывал сам Ренье. Первый из мужчин, кто помог ей представить себе такую жизнь и дал прочувствовать силу подобного детства, которого, увы, не было ни у одного из них. И вот теперь, когда у нее было двое замечательных детей, маленьких людей, не знавших пока эгоистичности и жестокости окружающего мира, ей еще больше верилось в эту мечту. Она ощущала огромное желание как можно дольше оберегать своих детей. Дать им возможность оставаться детьми.