Инстинктивно она крепче вцепилась в бокал и отдернула руку, пролив вино на джинсы и джемпер. А потом изо всех сил швырнула бокал, наблюдая, как он исчезает, поглощенный вечерними тенями.

Звон донесся до ее ушей, когда стекло разбилось о камень и где-то далеко внизу разлетелись осколки.

Этого оказалось недостаточно.

Согнувшись пополам, сжав руки в кулаки, Грейс выла в ночи проклятия, которые проглатывал водоворот, пока не обнаружила, что, запыхавшись, стоит на коленях, кажется расцарапанных о грубые камни дорожки.

Пошатываясь, она вернулась во дворец и заперлась у себя в комнате.

* * *

Грейс проводила там целые дни, выходя лишь на час или два после обеда, чтобы поиграть с Каролиной. С собой она всегда брала пачку бумажных носовых платков — ведь у нее якобы была простуда. Красный и заложенный нос убедил бы в этом кого угодно.

Где-то неделю Ренье практически не общался с ней, разве что каждый вечер спрашивал по телефону или с другой стороны их кровати:

— Я могу что-то для тебя сделать?

«Разведись со мной, — думала она. — Дай мне свободу, но позволь видеть детей».

— Нет, — отвечала она вслух.

Однажды свежим солнечным утром Грейс проснулась и вспомнила слова, которые Форди сказал ей перед смертью ее отца: «Я видел тебя с твоими ребятишками. Они тебя любят, а ты обращаешься с ними как с принцем и принцессой… ведь они и есть принц и принцесса. Вот и продолжай в том же духе. Это и исцелит боль, которую ты сейчас чувствуешь».

«Надеюсь, ты прав, Форди. Искренне надеюсь, что ты прав».

Она приняла душ и, стоя под обжигающими струями воды, терла себя мочалкой, намыленной пахнущим розами мылом. А потом сделала то, чего не делала уже несколько недель, — нарядилась. Выбрала повседневное, но отглаженное хлопчатобумажное платье, надушилась, накрасилась, надела драгоценности и набросила на плечи свитер, завязав его рукава на груди. В детской Каролина бросилась к матери и обвила ее руками. Та сглотнула комок, подступивший к горлу, опустилась на колени и тоже обняла дочь.

— Мама, ты такая красивая! И без платочков!

Грейс засмеялась, игриво коснувшись кончика носа Каролины:

— Какая ты у меня проницательная девочка! Да, маме гораздо лучше. — Пусть она солгала, но лишь потому, что знала: единственный способ убедительно вжиться в роль — начать ее играть. — Давай заберем Альби из школы.

Глаза ее пятилетней дочери округлились:

— Правда?

— Да! А потом поедим мороженого!