Камнем преткновения по-прежнему оставались дети. Муж пообещал, что Грейс сможет проводить больше времени с Альби и больше заниматься его воспитанием, но теперь стало ясно, что это было сказано, только чтобы ее задобрить. Для начала Ренье, не посоветовавшись с Грейс, организовал для сына отдельные дневные уроки, и в результате существенно сократилось время после занятий, которое Альби мог проводить в обществе матери и сестры.

— Мне казалось, мы договорились сперва обсуждать такие вещи, — сказала Грейс, и вопреки желанию ее тон был ледяным.

— Ему нужны уроки языка, Грейс. Я стану привозить его по вечерам, — безапелляционно заявил Ренье, — ведь это по дороге из моей конторы в Монте-Карло. К ужину мы будем дома.

— Нет, — ответила Грейс, — я не согласна.

Ренье высокомерно вздохнул:

— Не знаю, как тебе запомнилось, Грейс, но я не давал согласия на то, чтобы ты принимала решения относительно Альби.

— Ты искажаешь мои слова. Ни о чем таком я не просила. Я просила о том, чтобы мы обсуждали то, что касается Альби.

— Ты говоришь «обсуждали», но на самом деле хочешь, чтобы я с тобой соглашался.

Грейс понимала, что это правда. А еще понимала, что не сможет сказать ничего — совсем ничего — такого, что переубедило бы его.

— Невозможно все время получать то, чего ты хочешь, — продолжал между тем муж. — Любой скажет, что у тебя уже сейчас есть больше чем достаточно и что тебе повезло иметь мужа, который помогает растить детей.

— Детей?! — не смогла не взвизгнуть она. — Каролину ты целиком оставляешь на меня, если не считать того, что делаешь мне замечания насчет ее воспитания, а потом балуешь, заваливая сластями и куклами.

Она уже обращала на это его внимание два года назад, после истории с «Марии», и ситуация ненадолго изменилась к лучшему. Грейс запомнила дословно, что он сказал тогда: «Я знаю, что ты права, и прошу прощения. Я постараюсь проводить с Каролиной больше времени, и с тобой тоже». Но сейчас Ренье проговорил очень спокойно, даже не реагируя на злобную тираду жены:

— Она моя любимая малютка. Неужели ты упрекаешь меня за то, что я ее балую? Я ничего не могу с этим поделать, правда.

Грейс открыла было рот, чтобы ответить, но не нашла слов. Ей хотелось начать швыряться вещами, хотелось заорать. Но что толку? И она засмеялась, думая, как нелепо пытаться переубедить мужчину слезами, криками, пощечинами или даже звездным сиянием.

Ну какого мужчину можно изменить таким образом? Уж точно не ее отца. Не Олега. И не ее мужа.

Выдумки все это.

Ведь самое главное — это дети, правда? Ничто не сравнилось бы с любовью, которую они ей давали, и любовью, которую она могла давать им. Грейс чувствовала связь с Альби, пусть даже Ренье пытался оградить от нее сына. Их взаимная любовь неизменно прорывалась, когда они были вместе. И несмотря на лицемерие, которое Ренье проявлял по отношению к Каролине, Грейс втайне наслаждалась тем, что дочь принадлежит лишь ей.