Поблагодарив всех за то, что пришли, и отдельно Фрэнка с Барбарой за дружбу и радушный прием, он огляделся по сторонам и произнес:

— В этот день в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году… — Ренье замолчал, покачал головой и откашлялся. Когда он заговорил снова, было ясно, что его одолевают эмоции.

Грейс автоматически положила ладонь ему на руку и ободряюще улыбнулась. Она чувствовала радостное возбуждение, и ей, так же как и все остальным, было любопытно, что собирается сказать Ренье; ее удивило его волнение, которое она приписывала не столько четверти века любви, сколько внезапному осознанию того, чего им стоили все эти годы.

— В этот день в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, — снова проговорил он чуть поувереннее, — я женился на Грейс Келли. Все заголовки кричали, что талантливая американская актриса встретила своего принца, но, кажется, никто тогда не понял: истина в том, что я нашел свою принцессу. Свою княгиню. Это она разбудила меня своим поцелуем.

Он посмотрел на Грейс сверху вниз с восторженной улыбкой, приложив руку к сердцу, и некоторые гости начали тихонько сморкаться. Грейс улыбнулась в ответ, удивленная тем, что его слова могут обезоружить ее после стольких лет совместной жизни. Но ведь у него было время продумать эту речь, так же как двадцать шесть лет назад он продумывал свои письма.

— Пока я не женился на Грейс, я не был по-настоящему живым и по-настоящему собой, — продолжил Ренье, снова окидывая взглядом гостей в сверкающем свете свечей. — Потому что она пробудила самое лучшее и во мне, и в Монако. Наша страна расцвела от ее лучезарной улыбки, но еще важнее то, что трое наших прекрасных детей унаследовали ее ум, ее золотое сердце, ее самообладание и — да, дорогая, я должен это сказать — ее грацию… — Тут он сделал эффектную паузу, чтобы у гостей была возможность похихикать, но не глядя при этом на жену. Потом снова прочистил горло и произнес: — Поскольку в последние годы для тебя так много значит поэзия, я хочу закончить несколькими строчками Элизабет Баррет Браунинг. — Он перевел взгляд на Грейс и прочитал:

Грейс поразилась, как тронуло ее это четверостишие и как он выделил голосом слово «грация». Эмоции нахлынули на нее знакомым приливом, затопив грудь и затрудняя дыхание. Когда он закончил словами: