Манфред Роммель:
«Не представляю я ощущения Штауффенберга, который думал, что покончил с Гитлером, – и вдруг выясняется, что покушение не удалось. Что Гитлер жив. Штауффенберга, конечно, расстреляли сразу же. И могу сказать, что ему сильно повезло, что Гитлер не заполучил его в свои руки. Но своей кровью Штауффенберг заплатил высокую цену. Было много и другой крови. Начались страшные расследования, аресты, военно-полевые суды, убийства – в связях с заговорщиками подозревали всех. И в том числе подозрение пало и на моего отца…»
«Не представляю я ощущения Штауффенберга, который думал, что покончил с Гитлером, – и вдруг выясняется, что покушение не удалось. Что Гитлер жив. Штауффенберга, конечно, расстреляли сразу же. И могу сказать, что ему сильно повезло, что Гитлер не заполучил его в свои руки. Но своей кровью Штауффенберг заплатил высокую цену. Было много и другой крови. Начались страшные расследования, аресты, военно-полевые суды, убийства – в связях с заговорщиками подозревали всех. И в том числе подозрение пало и на моего отца…»
Бертольд фон Штауффенберг:
«Если бы я сейчас смог увидеть моего отца, то поблагодарил бы его за то, что он совершил. Я убежден, что без этого покушения на Гитлера не было бы сегодняшней Германии, которой я горжусь. И я не думаю, что заговорщики до конца верили в то, что их покушение удастся. Моя мать знала о готовящемся покушении, но она не знала, что его совершит отец. И очевидно, что заговорщики не были уверены в успешном исходе покушения, иначе отец бы не предупреждал маму, как вести себя на допросах… Поэтому, вероятно, обсуждались альтернативные планы, в том числе отец объяснил матери, чтобы она вела себя так, как будто ничего не знала, не интересовалась политикой, была простой домохозяйкой и занималась исключительно детьми. Она действительно ничего не рассказала на допросах, как он и наказывал…»
«Если бы я сейчас смог увидеть моего отца, то поблагодарил бы его за то, что он совершил. Я убежден, что без этого покушения на Гитлера не было бы сегодняшней Германии, которой я горжусь. И я не думаю, что заговорщики до конца верили в то, что их покушение удастся. Моя мать знала о готовящемся покушении, но она не знала, что его совершит отец. И очевидно, что заговорщики не были уверены в успешном исходе покушения, иначе отец бы не предупреждал маму, как вести себя на допросах… Поэтому, вероятно, обсуждались альтернативные планы, в том числе отец объяснил матери, чтобы она вела себя так, как будто ничего не знала, не интересовалась политикой, была простой домохозяйкой и занималась исключительно детьми. Она действительно ничего не рассказала на допросах, как он и наказывал…»