Лагерь ожил и закипел, словно уха на костре. Склад – это серьезно. Марков перед возможным уходом решил оставить часть амуниции и боеприпасов, смысла тащить все на новое место нет. Пупы только рвать. Груза на складе несколько тонн, если шарахнет – мало никому не покажется. Почитай, разом минус партизанский отряд.

Рядом с землянкой почти неслышно хрустнула ветка, Зотов обратился в слух. По спине побежали мурашки, и он различил тихие, а оттого внушающие душащий, иррациональный ужас, шаги. Топ-топ. Человек не крался, замирая и поминутно оглядываясь, человек шел уверенно, как хозяин положения. Без страха и без сомнений. Лагерь погружался в хаос и суетливую беготню.

Зотов протяжно выдохнул и коротким движением бросил на стол кусочек размятой, крошащейся глины. Условный сигнал. Всем приготовиться. Глаза Людочки расширились, лицо в полутьме приняло меловой оттенок. Только не подведи, девочка, только не подведи.

Неизвестный обошел землянку, шаги остановились у двери. Наступил момент, хорошо знакомый сотрудникам НКВД. Неуловимая грань, когда кровь закипает и колотит в виски, перед глазами встает мутная пелена и дрожь пронзает уставшее тело. Теперь ты или он, охотник и добыча, и пока непонятно, кто из вас кто. Сладкое и пьянящее слово – задержание, на чекистком жаргоне – «паковка».

Дверь открывалась нереально медленно, словно двигаясь сквозь толщу воды. На порог из кромешной тьмы выплыла приземистая бесформенная фигура, теряющаяся на фоне стены. Вместо лица черный провал. Зотов перестал дышать. Главное не торопиться, вдруг кто из своих проведать зашел. Брать надо с поличным. Зотов представил, как напрягся в своем углу Карпин, готовясь к броску.

– Товарищ, сюда нельзя, – заученно ахнула Людочка. – Това…

– Ти-ше, – по-змеиному зашипел полуночный гость. Черная дыра на месте лица повернулась к неподвижно лежащему Решетову, чужак сделал шаг, уронив из рукава в ладонь длинное узкое лезвие. Отблески керосиновой лампы окрасили клинок в кроваво-медные полосы. Он это, он!

– Стоять на месте! – разрывая рот, заорал Зотов и выпустил короткую, в три патрона, очередь в потолок. Автомат забился в руках, как живой. Огорошить, смять напором, ревом и матерным воем, не позволить соображать. – Руки в гору, мордой в пол!

Карпин и Решетов сорвались одновременно. Лейтенант опередил на мгновение, вытянул руки и… отлетел, получив встречный удар в живот сапогом. Кипеж, поднятый Зотовым, на преступника никакого воздействия не возымел, сориентировался тот за долю секунды. Карпин в узком проходе завалился на Решетова, и они вместе смяли шаткий, державшийся на одном честном слове стол. Взвизгнула Людочка, лампа грохнулась на пол и разбилась, землянка погрузилась во тьму. Тут же, без перерыва, грохнули выстрелы, две белесо-оранжевые вспышки плеткой стеганули глаза. На фоне блеклого пятна открытой двери мелькнула черная тень. Уходит, уходит! Зотов выругался, кидаясь в погоню, и проорал на ходу: