Синий луч метнулся к нему, кровь, струящаяся по пальцам, казалась чернее чернил.

– Ранен? – ахнул Решетов.

– Царапина. – Зотов поморщился: предплечье по внешней стороне, от запястья до локтя, рассек крайне паршивого вида порез. Вроде не до кости. Кончики пальцев немели, рана пульсировала.

Карпин вытащил перевязочный пакет и принялся оказывать первую помощь, ловко орудуя ватными подушками и бинтом. Зотов сипел сквозь сжатые зубы. Ничего, легко отделался, лишь бы столбняка не схватить.

– Виктор Палыч! – донесся возбужденный голос Маркова. – Виктор Палыч!

– Здесь! – отозвался Решетов.

На зов, из-за деревьев и темноты, вывалились командир отряда и несколько партизан.

– В душу его! Ну и ночка! – Марков согнулся, пыхтя и отдуваясь. – Склад сволота какая-то подожгла, не иначе диверсия, Аверкин пропал, не знаю, чего и подумать. – И жадно спросил: – А у вас? Кто стрелял?

– Убийцу взяли, – похвастался Зотов. – Клюнул, паскуда, оказал сопротивление, пришлось пристрелить. Не судите строго.

– Да и хер с ним, – отмахнулся Марков и жадно спросил: – Ну кто он, кто?

Карпин, закончив перевязку, мазнул электрическим лучом по лицу мертвеца.

– Ох, епт! – Марков подавился вскриком.

– Такие дела, товарищ командир.

– Как же так, как же так… – Марков обессиленно свалился в траву. – Это ошибка…

– Эта ошибка нам едва не выпустила кишки, – хмыкнул Зотов.

– Я не верю.

– Придется поверить. Миша, обыщи.

Карпин зажал фонарик в крепких зубах и потянул грязную, измызганную плащ-палатку. Мертвец раскинул руки и мотнул головой. Обыск не занял и минуты, всех вещей у Аверкина оказалось: немецкий «Вальтер» с двумя запасными обоймами, лимонка Ф-1 с вкрученным запалом, окровавленная финка и второй клинок, узкий и длинный, похожий на шило, закрепленный в специальных ножнах скрытого ношения в рукаве.

– Набор юного интенданта, – фыркнул Решетов.

– Это все? – спросил Зотов.