Приблизившись на расстояние слышимости, лесные кинологи разом остановились. Удостоверившись, что их видят и слышат, один из них помахал рукой и прокричал:

- Эй! Не стреляйте - поговорить хотим!

Крут, подозрительно скривившись, колебался. Затем поднялся в полный рост, опустил автомат, не убирая палец со спускового крючка, и провозгласил:

- Подходите ближе! Стрелять не будем...

- А ты не высовывайся, - негромко добавил он, обращаясь к Саньке, - пока не выясним, что это за кадры...

Ждать пришлось недолго; быстро преодолев разделяющую их дистанцию, визитеры вскоре приблизились на расстояние около десяти метров. Крут уже хотел было издать предостерегающий возглас, не желая подпускать незнакомцев ближе, однако те остановились сами. Отдав собакам нужную команду, отчего обученные животные перестали рваться вперед и беззаботно развалились на желто-оранжевой хвое, наслаждаясь минутами отдыха, мужчины пропустили вперед самого старшего.

- Здравствуйте, люди добрые, - обыденным тоном, словно встретившись на людной городской улице, поздоровался крепкого вида старик с коротко стриженой седой бородой и таким же серебристым ежиком, выглядывавшим из-под простенькой шапочки без полей, типа ермолки. - Меня Кузьмой звать, а это родичи мои... А вас как звать-величать? Какими судьбами к нам забрели?

- Здравствуй и ты, коль не шутишь, - осторожно отвечал сталкер, не спуская глаз с незнакомцев. Впрочем, они не давали ни малейшего повода для подозрений: плохонькие ружья небрежно заброшены за спины, клинки в ножнах, взгляды спокойные, не злобные... - Я Николай, еще Крутом кличут иногда. Идем по своим делам.

- А друг твой что же прячется? Али боится нас? - с усмешкой продолжал расспросы Кузьма.

Прежде, чем Крут успел что-то сказать, в разговор вступила Санька, стягивая респиратор и вставая рядом со сталкером.

- Нет, не боюсь... Меня Санькой зовут, я напарник Николая. Сталкеры мы, - сказала она низким грубоватым голосом.

Крут поглядел на нее - около секунды потребовалось сталкеру, чтобы осознать произошедшую перемену. Не только голос стал ниже; черты лица девушки заострились, глаза спрятались за цепким прищуром, рот скривился в небрежной гримасе, а движения стали резче и чуть размашистее. Словом, Санька опять предстала в образе того паренька, с которым Николай познакомился не так давно на пристани. "Надо же, - поразился Крут, - а я и не заметил, какой она стала женственной за последние дни, когда исчезла надобность притворяться мужчиной".

Кузьма тоже внимательно, даже, можно сказать, пристально, глядел на Саньку. Наконец, он перевел взгляд на Крута, обращаясь к нему, как к явному лидеру группы: